Понятно, что оба они прикалывались и тот парень вовсе даже не собирался клеить Алку, а просто так подвалил потанцевать. И всем было ясно, что после всего этого у них ничего не будет и как только песня закончится, этого белобрысого сразу же будто ветром сдует. Но, им и вообще всем в тот момент реально было очень хорошо и душевно.
– Это и моя тоже любимая песня! – радостно крикнула двигавшейся в танце с худым белобрысым Алке-фурии Дайна, потому что из-за громкой музыки вообще ничего не было слышно.
Дайна взобралась на барный стул у стойки, сделала еще один глоток красного вина и снова крикнула Алке:
– Ты когда-нибудь слушала винил?
– Что? – не поняла та.
– Винил!
– В смысле, это группа какая-то новая?
– Нет, это виниловые пластинки.
Все еще двигаясь в такт музыке, Алка-фурия не сразу врубилась в то, о чем идет разговор, после чего неуверенно сообщила:
– Слушала когда-то давно у бабушки в деревне, – и тут же наигранно удивилась: – Ты что, думаешь я такая старая, что помню, как звучит винил? – и тут же в шутку погрозила пальцем: – Ты мне это брось! Я еще не старая. В двадцать четыре, как известно, жизнь только начинается!
Дайна весело засмеялась, а сама поймала себя на мысли, что на самом деле ей вовсе даже не весело, вот вообще даже ни капли не смешно. Просто это из-за вина она такая внешне раскованная, а на самом деле ей вообще даже ни капли не весело. И выпила-то она тоже всего ничего, а ее уже просто жутко мутит и тошнит. И вроде пила она весь вечер одно только красное, ничего не смешивая. Наверное, от всех этих случившихся с ней в последнее время неприятностей и стрессов она просто очень сильно устала и теперь нуждается в отдыхе и покое.
Эх, сейчас уехать бы куда-нибудь на Борнео…
И еще Дайна поймала себя на мысли, что постоянно оглядывается на вход, надеясь в глубине души, что сейчас в этот клуб придет Михаил собственной персоной и начнет со всеми обниматься и здороваться.
Но Дайна знала, что он не придет!
А если и придет, то какая вообще разница, если они с ним расстались окончательно и навсегда. И пусть даже финальной смской от него было это самое совершенно бездушное «Ок», когда она пообещала оставить его машину у магазина в поселке Патроны.
Надо сказать, что Дайна себе просто поклялась никогда больше, вообще ни при каких обстоятельствах не общаться с Михаилом и даже не искать с ним встреч.
Хотя, сама при мысли о нем чуть было не разревелась.
Блин! Ну, почему все так-то, а?!
Дайна тут же взяла себя в руки, сделала каменное лицо и просто заставила себя усилием воли не проронить ни единой слезинки.
Надо сказать, что она даже Алке-фурии о том, что у них было с Михаилом в выходные рассказывать не стала. Думала, конечно, рассказать, но что-то как-то не дошло до этого. Да это и к лучшему, что не дошло. Да и что Алка-фурия сделала бы на это? Просто слушала бы, нервно курила и втыкала свое вечное: «Вот сволочь, а! Нет, ну какая сволочь, а?!»
Вообще-то она не курит, но от нервов ей иногда очень хочется курить.
А потом еще, чего доброго, после этого разговора она устроила бы в фитнес-клубе Михаилу приличную взбучку. Она такая! Она на все способна. Ей вообще все пофиг! И при этом Дайна знала, что как только начнет рассказывать Алке-фурии обо всем, что с нею было в выходные, то сразу же зальется горькими слезами и соплями.
Но, в общем, это и к лучшему, что до этих самых слезливых и сопливых рассказов так и не дошло.
Дайна спустилась с барного стула, постояла немного нетвердо на месте и тут же поняла, что ей срочно нужно освежиться и выйти на улицу, а то от всех этих кальянов с фруктовыми ароматами она уже просто задыхается.
Дайна вышла на улицу и только здесь дала волю слезам. Она рыдала прямо у входа, зная, что тушь уже вовсю течет по щекам, а глаза очень скоро покраснеют и начнут чесаться.
И все шли мимо нее в клуб и смотрели с опаской, и даже обходили стороной, будто она была какая-нибудь бомжиха без определенного места жительства.
Возвращаться в таком виде в клуб было совершенно никак невозможно, и Дайна просто не спеша по улице по направлению к дому.
Она медленно шла по ночному городу и плакала, нисколько не стесняясь того, что кто-то из знакомых может увидеть ее такую вот зареванную и размазанную. Хотя, кто увидит-то? Таксисты, что ли?! Их она в расчет вообще не брала. Ей вообще было пофиг на таксистов. И на натыканные повсюду камеры видеонаблюдения ей тоже было вообще пофиг. Она знала, что все, кто ее знает, либо уже спят по домам, потому что завтра с утра на работу, либо все еще тусуются где-нибудь по клубам. А вот так, как она сейчас, никто из ее знакомых по ночным улицам не бродит. В лучшем случае опять же поймают такси и промчатся мимо, глядя в свои гаджеты и не обращая никакого внимания на то, кто там идет в полном одиночестве по краю проезжей части.
Небо было темным и плотным из-за туч, но дождя не было, хотя в воздухе и висело какое-то явное его предчувствие. Земля была мокрая. И лужи повсюду.
В какой-то подворотне Дайну стошнило.
Это все из-за алкоголя и еще потому, что она совсем ничего не ела. Все же знают, что нельзя пить вино и при этом вообще ничего не закусывать. Надо было хотя бы хамона или тарелку молодых фермерских сыров с медом и изюмом заказать в клубе.
Вспомнив про молодые фермерские сыры, Дайна разрыдалась еще больше, и все потому, что те самые сыры, которые она дегустировала в гостях у Михаила были просто на редкость хороши. Ничего вкуснее Дайна уже никогда в жизни своей не попробует. Потому, что больше уже ничего хорошего в ее жизни никогда не случится! Она знала это совершенно точно.
Домой идти не хотелось. Что там, дома? Пустые стены и клетчатый, шерстяной колючий плед?
Дайна шла и чтобы не тереть заплаканные глаза руками (а то преждевременные морщины будут), смотрела вверх, на развешанные над улицей, слегка раскачивающиеся от порывов ветра нарядные гирлянды.
В самом деле, Москва в последнее время еще больше преобразилась, стала много красивее и романтичнее. И это просто замечательно, что городские власти постоянно украшают город, а также реставрируют все эти старинные особняки и здания, тем самым сохраняя именно московский стиль и шарм.
От всей этой красоты и романтики Дайне еще больше захотелось как можно скорее познакомиться с каким-нибудь молодым красивым человеком, чтобы гулять с ним до зари по Москве, в его компании навсегда забыть о существовании Михаила и даже больше не вспоминать о нем никогда.
Она даже украдкой стала присматриваться к редким в этот час прохожим, но это все было не то. Один был толстяк в безобразных бесформенных шортах, футболке и с рюкзаком на плечах – видимо, гость столицы. Другой был явно работяга, не обращающий ни на что вокруг и будто зомби топавший в этот ночной час то ли с работы, то ли, наоборот, на работу.
