– Какой еще девки? – задала вопрос Дайна, хотя уже и прекрасно догадалась о ком идет речь. – Ты имеешь в виду Ингу?
– Ее самую я как раз и имею в виду.
Бритый достал из кармана мобильник, пролистал фотки и продемонстрировал одну, судя по всему, заскриншотенную с камеры видеонаблюдения.
В самом деле худощавая девушка с черным каре на этом фото имела некоторое внешнее сходство с Дайной.
– Вообще не похожа! Вообще! – тем не менее исключительно лишь для того, чтобы еще больше насолить бритому, буркнула Дайна. – Вообще никакого сходства! И как только ты повелся на все это?
– Это бармен меня с толку сбил. Позвонил и сказал, что ты наконец-то объявилась и сидишь сейчас в баре со своей подругайкой. Вернее, не ты, а Инга. Вот я и рванул туда на всех парусах. Конечно, надо было более тщательно проверить эту информацию, чего я в итоге так и не сделал. А только поспешил отсалютовать Грымову, что кончик ниточки нашелся.
– Как звать-то хоть тебя? – немного спокойнее поинтересовалась у бритого Дайна.
– Гога, – все также печально сообщил тот и не понятно к чему добавил: – Из бывших ментов я.
– Оно и видно! – сама не зная к чему (но уж, видимо, для того чтобы еще больше расстроить бритого), сердито сказала Дайна, после чего добавила: – Ну вот что, Гога! Вали-ка ты давай отсюда, пока я в полицию не позвонила, чтобы за тобой приехали и в самом деле не забрали тебя туда.
И бритого тут же как ветром сдуло.
Правда, уже выскочив из квартиры, он все же вернулся и испуганно заглянул в гостиную:
– Но ты же в самом деле не сообщишь об этом в полицию? В конце концов, это не в твоих интересах.
– Почему это? – все также сердито буркнула ему Дайна.
– Ты же не хочешь, чтобы твой труп выловили в реке?!
Дайна даже не стала это слушать, а все-таки схватила со стола фарфоровую вазу «ЛФЗ» времен СССР и замахнулась ею на Гогу.
И он тотчас скрылся, правда, вскоре появился снова:
– Просто ты теперь важный свидетель, а со свидетелями сама знаешь как поступают. И никакая полиция не спасет и никогда не поможет.
Он снова скрылся, а Дайна крикнула ему вслед так, будто в самом деле ничего не понимала:
– Ну, и как же поступают со свидетелями?
А сама при этом прицелилась вазой в дверной проем исключительно для того, чтобы таким образом напугать придурка, как только он появится снова.
Но Гога в дверном проеме не появлялся.
Время шло, руки устали держать над головой вазу.
Подумав, что бритый, наконец-то, ушел совсем и больше не появится, Дайна опустила вазу.
И как только она это сделала, Гога снова заскочил в комнату и с совершенно тупым видом приказал:
– Пойдем!
– Куда? – усталым и по этой причине крайне слабым голосом задала вопрос Дайна.
– Шеф сказал, что ты важная свидетельница и тебя нельзя оставлять одну. А то мало ли чего… И еще сказал, что ты нам можешь очень сильно понадобиться.
– О, нет! – раздраженно всплеснула руками Дайна и винтажная бабушкина ваза «ЛФЗ» времен СССР тут же выпала у нее из руки, упала на пол и разлетелась на осколки.
И, с печалью глядя на эти осколки, Дайна просто невероятно жутко пожалела, что не разбила эту самую винтажную вазу о бритую башку этого придурка. Ей богу, на это дело ей даже не жалко было бы никакого винтажного фарфора, а уж до чего приятно это было бы…
– Пойдем, я тебе сказал, – еще раз скомандовал Гога и в подтверждение серьезности своих слов снова достал пистолет, после чего показывая направление движения дернул им в сторону двери.
И даже переодеться не дал, сразу же каменным голосом заявив свое категорическое:
– Нет. Я сказал, нет. Нет и все!
И на все другие жалобные просьбы и вопросы с непробиваемым видом добавил:
– По кочану. Потому, что я так сказал. Двигай давай на выход.
И даже немного больно ткнул Дайну пистолетом в плечо.
Дайна, выключила свет, покорно вышла из квартиры, заперла дверь, спрятала ключ в карман и стала спускаться по лестнице.
– Дай-ка сюда, – заметив в руке у нее мобильник, выхватил его Гога и спрятал к себе в карман. – А то еще в самом деле в полицию звонить вздумаешь.
Дайна хотела было взорваться негодованием по этому поводу, но не стала. Да и что толку? Да и устала она уже просто невыносимо к этому моменту.
Дайну усадили на заднее сиденье мерседеса, между двумя болванами из свиты Грымова, одним из которых, естественно, был Гога.
– Куда мы едем? – когда автомобиль уже набрал скорость и помчался по Садовому кольцу, жалобным голосом задала вопрос Дайна, но ответа не получила.
Надо сказать, Дайне было уже глубоко плевать на все эти недавно установленные правила и в том числе на то, что задавать вопросы нельзя, от всех этих глупых правил она уже просто до чертиков устала.
Дон Корлеоне ехал в другой машине. И все равно, даже не смотря на это обстоятельство, задавать какие-либо вопросы Дайна больше не стала, прекрасно понимая, что ответа все равно не получит.
Тогда Дайна закрыла глаза и, чтобы немного успокоиться, представила себе, что едет сейчас вовсе не в машине бандитов, (в том, что это самые настоящие бандиты она уже просто ни капли не сомневалась), а плывет в маленькой лодочке по медленной голубой реке и смотрит в синее небо с белыми облачками, но, видимо, задремала и ко всему прочему положила голову на плечо Гоги.
– Ну ты дрыхнуть горазда! – когда автомобиль остановился, растолкал ее Гога. – Только разве что не храпела во сне.
– Да?! – просыпаясь, хрипло удивилась Дайна. В горле у нее пересохло. – Это от нервов, – все также хрипло пояснила она и снова спросила: – Куда мы приехали?
– Скоро сама все увидишь и поймешь, – наконец-то разродился ответом Гога и кивнул в окно в сторону дона Корлеоне, который уже вышел из остановившейся впереди машины и направился к какому-то новенькому современному жилому комплексу.
Всей толпой: дон Корлеоне, его свита, Дайна и Гога вошли в здание, по ослепительно сверкающему каменному полу мимо швейцара и консьержки за стойкой рецепции как в дорогом отеле, а также небольшой лаунж-зоны с низенькими столиками и креслами, дошли до лифтов, поднялись на последний этаж и остановились у двери какой-то квартиры.
Дайна обратила внимание на то, что лица бандитов сразу же сделались сосредоточеннее, а походка и движения гораздо сдержанней. Ко всему прочему, у дона Корлеоне в руках невесть откуда возник траурный венок из одних только жутко дорогих темно-красных роз.
Все подошли к одной-единственной на этаже двери, остановились и, когда та открылась и на пороге показалась горничная в платье цвета кофе с молоком и в белом кружевном фартучке, вошли внутрь.
