– Я догадываюсь, по какому поводу вы ко мне приехали, – на крытой веранде около дома под шум дождевых капель с крыши с какой-то веселенькой и одновременно надменной улыбочкой сказал Гоге и Дайне Стас Григорьев.
Был он одет в национальную местную мужскую юбку, и в такой же, расшитый узорами жакет, и при этом на голове у него красовалась точно такая же национальная с узорами, наподобие тюбетейки, шапочка. Всем своим видом Стас показывал, что почти совсем окончательно уже порвал с родиной, и домой его вообще уже ни капли не тянет по той самой причине, что теперь он самый настоящий малазиец.
При этом из двери дома на гостей выглядывал чернявый маленький мальчик в подгузнике, с смуглой кожей и голубыми глазами.
Немного погодя, какая-то молодая женщина в хиджабе увела его в дом, чтобы не мешал.
– Сразу же предупрежу, что к смерти Макса я никакого отношения не имею, – надменно заявил Стас. – Я, конечно, ни капли не буду скрывать, что гибель Макса была первую очередь на руку мне, так как в этом случае только я один стал бы полноправным собственником совместного бизнеса, что в итоге и произошло. В уставных документах нашей радиостанции изначально было прописано, что доля второго компаньона при любых обстоятельствах, связанных с каким бы то ни было отчуждением сразу же переходит к совладельцу, и никакие там варианты про наследование доли и всего такого прочего сюда не распространяются. Так что я ждал вашего приезда, господа сыщики. И еще раз вам заявляю, это был несчастный случай и не более того.
По сыщиков он сказал именно по той самой причине, что Гога сразу же показал ему свои липовые, (или может быть и настоящие, только уже просроченные и по этой самой причине недействительные), полицейские корочки.
– Я вообще уже очень давно не был ни в России, ни в Москве, и, надо признаться, туда меня вообще даже ни капли не тянет, – все с той же надменной улыбочкой заявил он. – По идее, я, конечно, должен выражать глубокое соболезнование по поводу смерти Макса, а я и выражаю это самое глубокое соболезнование на самом деле, но все же, как говорится, не более того. На самом деле друзьями мы с Максом давно уже быть перестали и достаточно приличное время вообще никак не общались.
Он помолчал, потом добавил:
– Вопрос о двух владельцах одного бизнеса, хоть до поры до времени и висел в подвешенном состоянии, но все равно в какой-то момент непременно должен был бы решиться.
– А вы не пытались как-то договорится с Максом, к примеру, о продаже своей доли? – поинтересовалась у Стаса Дайна.
– И за сколько бы он мне ее продал? – усмехнулся Стас. – За номинал, прописанный в уставе? То есть за копейки? Капитал и активы радиостанции строятся не только из прописанного в уставе денежного фонда. Это еще и раскрученные имена, а также и голоса радиоведущих, это и джинглы, и общая репутация радиостанции. Все это тоже имеет определенную цену, причем в данном конкретном случае цену очень даже не малую.
К этому времени дождь уже окончательно прекратился, но из-за плотных туч достаточно быстро, как это часто и бывает на юге, стемнело.
Видимо, уставший уже сидеть дома смуглый мальчик с ясными голубыми глазками выбежал на мокрый еще, переливающийся в свете электричества яркими искорками зеленый газон перед домом и принялся собирать выползших отовсюду на мокроту достаточно крупных улиток.
Собрав улиток, он подбежал к Дайне и Гоге, после чего молча посадил каждому на руку по улитке.
Надо сказать, что от ползающей по его руке улитки бывшего сотрудника уголовного розыска Гогу сразу же брезгливо передернуло и он тут же поспешил избавиться от животного, просто сняв улитку с руки и бросив ее обратно на траву.
– Мое продолжение, – кивнув на малыша, сказал Стас. – Так что, как видите, я здесь, на Лангкави обосновался всерьез и надолго.
– А с радиостанцией что планируете делать? – спросила его Дайна.
– Продам вместе со всеми репутационными активами, – ответил Стас. – Вырученных от продажи денег мне здесь хватит очень даже надолго.
– Но, как вы это сделаете, постоянно находясь здесь?
Стас на это криво усмехнулся:
– Телефон и интернет еще никто не отменял. Позвоню в Москву каким-нибудь старым знакомым или друзьям, они по доверенности все сделают и без какого-либо моего личного участия. Я время от времени созваниваюсь со своими старыми друзьями в Москве по каким-нибудь очень важным делам, – добавил он.
Дайна молчала, любуясь ползающей по ее руке улитке с причудливо завитой, цвета крепкого чая, раковиной, после чего немного загрустила, вспомнив про Михаила и его дом.
– Красивая? – глядя на улитку на ее руке с некоторой гордостью в голосе за местную фауну поинтересовался Стас.
– Очень! – ответила ему Дайна. – И, кстати, я уже видела одну такую же ракушку у одного моего знакомого в Москве.
– Крайне маловероятно, – усмехнулся на это Стас. – Эти улитки местные эндемики.
– Что это значит? – нахмурился Гога.
– Эндемики, это особый и редкий вид животных, встречающийся только на одной какой-то территории и нигде больше, – задумчиво сообщила ему Дайна.
– Так и есть, – подтвердил ее слова Стас. – Говорят, что эти улитки обитают только исключительно на Лангкави и нигде больше. И еще говорят, что этим улиткам в самом ближайшем времени грозит полное истребление, в связи с чем они даже, якобы, нуждаются в какой-то особой там защите.
Он помолчал, потом усмехнулся:
– Хотя, на самом деле их тут полным-полно. Особенно вечером после дождя.
Когда улетали, в аэропорту Дайна снова встретила тех самых приветливых улыбчивых девушек в хиджабах и с пластиковой коробкой для пожертвований.
Она подошла к ним ближе и кинула в коробку пару долларов, после чего попросила объяснить, на какие нужды идут деньги.
Девушки на английском языке ей сразу же стали объяснять, что они школьницы и деньги собирают на защиту местных редких и стремительно вымирающих улиток и даже показали буклет с фотографиями. Дайна полистала брошюру, в ней на фотографиях были все те же самые улитки, которые Дайна видела вчера на лужайке Стаса.
И еще Дайна достала из кармана найденный в доме Михаила брелок-ракушку и продемонстрировала его девушкам. Глядя на брелок, девушки, хотя приветливо улыбаться и не прекратили, но все же неодобрительно покачали головами и поцокали языками. А одна их них, все также неодобрительно качая головой, показала на один из сувенирных магазинчиков немного поодаль, в здании аэропорта.
Дайна подошла к этой торговой точке и среди всякого разного барахла в самом деле обнаружила приготовленные для продажи связки точно таких же брелоков на цепочках, какой в данный момент был у нее в руке.
В общем, теперь было ясно откуда у этого брелока в ее руке, как говорится, ноги росли.
Перелет обратно, из Малайзии в Москву был просто на редкость утомителен, Дайна устала просто до каких-то невозможных чертиков и, как ни устраивалась поудобнее в кресле, так все же и не смогла как следует отдохнуть, наверное, по той самой причине, что в голову постоянно лезли какие-то тягостные навязчивые мысли. А Гога, заправившись под завязку дармовым, выпрошенным у стюардесс, алкоголем, вообще, видимо, ни о чем не думал и спал просто как убитый.
