— Глеб говорил, — снова эхом повторила за мной Лика, недобро усмехаясь. — Вы прям сладкая парочка. Сбежали ото всех. В резиновых сапогах.
Меня подмывало сказать, что зависть — плохое чувство, но на выручку пришла мама. Она, как всегда, восторженно и непринужденно сообщила о своих интригах.
— Сапоги! Боже, вам пригодились они? А я не верила. Глеб сказал, что тебе понадобятся, и я ему подсказала размер.
— Лик, а ты что же не подготовилась? Москвин всех предупреждал о сапогах. Даже я помню, — отметил Виктор.
— Не больно и хотелось по дождю шататься, — процедила сестрица сквозь зубы и снова приняла обет молчания.
Очень скоро она вообще уехала, а я осталась на ночь и даже приняла мамино приглашение пожить у них недельку. Мне ведь все равно работать. Я не отказалась. Не из-за Глеба, а потому что так удобнее.
Ладно, вру. Конечно, из-за демона. Казалось, так я хоть немного к нему ближе.
Жизнь закрутилась привычной рутиной. Я снова погрузилась в работу, немного даже подготовилась к сессии, много общалась с мамой. Она всегда вставала рано, провожала нас с Виктором, а вечером обязательно ждала, когда я вернусь со смены. За мной, как обычно, присылали Егора. С ним мы тоже стали больше общаться. Я больше не испытывала неловкости, собственно, как и повышенного интереса к нему. Нет, он приятный, но…
Но Глеб…
Опять Глеб.
Разве можно после Москвина увлечься простым и милым парнем?
Нет. Наверно, я бы умерла со скуки, если бы мы с Егором решили начать что-то больше, чем приятельская болтовня по дороге. Я была уверена, что не получу тех адских, обжигающих эмоций, что дарил мне Москвин. Не говоря уже о безумном сексе и ласках на грани.
Правда, со стороны оказалось, все выглядело иначе. Как-то вечером мама кормила меня ужином на кухне и слово между прочим сказала:
— Лесь, у тебя ведь с Егором не намечается роман?
Я округлила глаза и стала жевать быстрее, чтобы уверить ее в обратном, но не успела. Мама все прочитала по моему лицу, замахала руками.
— Ладно, ладно, не смотри на меня так, но вы стали больше общаться. И ты ему нравишься. Это заметно. Жуй, не спорь со мной. Я заметила перемены. Не подумай, что я стала снобом, но ведь это в любом случае не всерьез. Егору очень нужна эта работа. Вы побалуетесь и разбежитесь, но обоим будет неловко. Я хорошо тебя знаю, малышка — будет.
— Мам, я ничего не собираюсь иметь общего с Егором, кроме дороги и машины. Серьезно, — выпалила я, наконец.
— Вот и чудесно. Я в тебе не сомневалась, но на всякий случай. Он точно не лучший кандидат для первого раза. У меня твой папа был первый, и я у него. Тогда почти все так начинали с сексом. Скажу честно — ничего хорошего первый раз не…
Кажется, я покраснела. И дело было не в маминой обескураживающей откровенности. Просто я вспомнила. Свой первый раз. И тот горький, но безумно горячий оргазм, когда Глеб трахал меня пальцами и шлепал по заднице. И ночь в квартире в Трастевере.
— Лесенок, — охнула мама, как всегда читая меня без ошибок. — Ты что же… Уже не девственница?
Я пробормотала что-то невразумительное, снова пытаясь прожевать еду, которая была похожа на вату. Единственное, что я могла сказать:
— Я не собираюсь это с тобой обсуждать.
Но маме я и не нужно было мое участие, чтобы обсудить это. Она самостоятельно перебрала всех потенциальных кандидатов на роль моего любовника. Даже Казаева не забыла.
— Детка, но Артур ведь женат. Скажи, что это не он.
Я рассмеялась, не в силах сдержаться.
— Нет, мам, я не спала с Артуром. Хотя он классный. И Айза, его жена, потрясающая. Давай ты закончишь уже гадать на ромашке.
Она закончила, конечно, на время. Уверена, мне еще не раз придется тормозить маму в домыслах и версиях. Слава богу, Глеба она только посчитала, не особенно веря, что он мог быть моим первым. Иначе, я бы выдала себя с головой.
Нужно было вовремя удирать из гостеприимного дома Калининых, чтобы не нарваться на допрос с пристрастием. Но в воскресенье за мной снова прислали Егора, и я не стала изображать бунт, поехала в поселок.
Почти всю дорогу молчала. Сначала потому что устала, а потом потому что думала о Глебе. Он не звонил мне и не писал. Конечно, у мамы я жила из-за Москвина. Все ждала, что он приедет, заглядывала в окна его предполагаемого дома. Но — нет. Мой демон молчал и отсутствовал. А я уговаривала себя, что не стоит больше торчать у отчима. Пора вернуться к себе и прежней жизни. Счастливой, между прочим.
Учеба, работа, квартирка, где можно наслаждаться одиночеством. Только вот теперь не хотелось. Совсем. Но от мамы точно пора съезжать. Прямо утром в понедельник, иначе она обязательно поднимет тему прощания с невинностью. Причем, последние ее вопросы были уже из оперы: тебе понравилось или как?
Я спустилась вниз, собираясь быстро перекусить и удрать. В доме было тихо. На кухне я наткнулась на Егора. Мы часто встречались утром именно там. Виктор обычно завтракал поздно во время деловых встреч уже в Москве. Он очень редко заходил на кухню. Поэтому я привыкла завтракать и болтать с Егором. Вот и в это утро он был тут как тут.
— Привет, кофе хочешь?
Он улыбнулся и протянул мне чашку.
— Доброе утро. Спасибо. — Я отпила обжигающий кофе и поморщилась. — Горячий.
Я залезла в холодильник, достала сливки.
— Торопишься? — спросил Егор. — Вроде вчера говорила, что выходной. Виктор Алексеевич сам уехал. Я тоже свободен.
Он вроде как намекал на что-то. Я приподняла бровь.
— Я домой поеду, Егор. Можешь отдыхать. Сама доберусь.
— Вот так вот, да? — обиженно протянул он. — Отдохнуть ты со мной не хочешь? Можем ведь взять машину и просто поехать покататься.
Он подошел как-то слишком близко, забрал у меня сливки, поставил на стол. Я сразу вспомнила Ника Рида, который вот так же наступал на меня. Вроде как по-дружески, но я сразу реагировала на нарушение моего личного пространства. Мне было неприятно. Совершенно.
А Егор сделал еще шаг и прижал меня к холодильнику. Его лицо было так близко…
— Ты такая соблазнительная вернулась из Италии, Лесь. Я ведь знаю, что нам не стоит, но сил нет… Все это… Ты такая… Манящая, привлекательная.
— Егор, нет, — твердо проговорила я, отворачиваясь от его губ и упираясь ладонью в ему в грудь.
— Это игры такие, да? Ты же хотела…
— Нет, — повторила я, повышая голос.
Если я надеялась, что мамы нет дома, то сейчас мечтала об обратном. Он ведь отпустит меня, если я закричу? Или…
Отвернувшись снова от его поцелуя, я собиралась пригрозить, но услышала:
— Она сказала “нет”, приятель! Или ты глухой?
