Книга Антимавзолей, страница 36. Автор книги Андрей Воронин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Антимавзолей»

Cтраница 36

– Не знаю. Я его видела всего пару раз, когда он заезжал к нашему шефу по каким-то своим делам. Мне он показался неинтересным. Рыхлый такой дядечка, в очках и с профессорской бородкой, которая идет ему как корове седло. Послушай, Глеб, а в чем все-таки дело? Я не вмешиваюсь, но все-таки...

– Что ты еще себе выдумала? Просто услышал сегодня, как работяги на стройке хвалили какого-то Виктора Ивановича, архитектора, – хороший, мол, мужик, не жадный... Дай, думаю, у Ирины спрошу – может, знает, кто такой...

– Работяги на стройке? – Ирина, казалось, немного смягчилась. – Ну, тогда это, наверное, действительно Телятников. Обычно он работает с одними и теми же субподрядчиками, но, когда те заняты на пусковых объектах, часто нанимает случайные бригады для черновых работ – расчистить участок, вырыть котлован, залить фундамент... И действительно не скупится – деньги-то не его, заказчика. Только я все равно не понимаю, каким образом он мог заинтересовать таких людей, как вы с Федором Филипповичем.

– А кто говорит, что он нас интересует? – с хорошо разыгранным удивлением сказал Глеб. – Я просто удовлетворяю нормальное человеческое любопытство. Интересно мне стало, откуда строители с братской Украины могут знать московского архитектора. Не волнуйся за своего Телятникова, с нашей стороны ему ничто не угрожает.

Он с трудом преодолел искушение выделить голосом слово "нашей". Потом его немного позабавил тот факт, что Ирина, выразив свою обеспокоенность судьбой полузнакомого архитектора, так и не спросила, каким ветром его, Глеба, занесло на стройку. Ей, конечно, было любопытно, но она сдержалась, потому что понимала: в строители ее муж подался неспроста. Ирина просто соблюдала старое табу на разговоры о его работе.

* * *

В начале четвертого ночи Сиверова разбудил телефонный звонок.

Мобильник лежал на тумбочке у кровати, сияя разноцветными огнями и противно жужжа.

Глеб прихлопнул его ладонью, как большое зловредное насекомое, сразу же нажал на клавишу соединения, выбрался из-под одеяла и, натыкаясь в темноте на мебель, босиком вышел в коридор.

Здесь он поднес мобильник к уху и хриплым со сна голосом сказал:

– Слушаю.

– Это ты? – спросил Федор Филиппович.

– Когда ложился спать, был я, – спросонья преисполнившись сарказма, сообщил Глеб. – А сейчас не знаю, надо в зеркало посмотреться.

– Не смешно, – проворчал генерал.

– Мне тоже. Что случилось, Федор Филиппович? Вы, случайно, не время хотели узнать? Докладываю: сейчас три часа и семь... виноват, уже восемь минут.

– Я хотел узнать другое, – никак не отреагировав на грубость, сказал Потапчук. – Ты где сейчас?

Глеб ощупью пробрался в кухню и включил неяркую лампу над плитой.

– Дома, – сказал он, – где же мне еще быть-то?

– Мало ли, – сказал генерал. По голосу чувствовалось, что у него слегка отлегло от сердца, но, чем вызвано его волнение, Глеб не понимал. – Вдруг ты со своими строителями в вагончике решил заночевать?

– Я об этом думал, – признался Глеб, – но мне столько не выпить.

– Узнал что-нибудь?

– Так, мелочь... В общем, надо кое-что проверить. Завтра снова пойду на стройку, попробую уточнить...

Говоря это, он с неудовольствием ощупывал ноющую поясницу. Плечи тоже ломило, а руки по-прежнему казались длинными, как у орангутанга.

– На стройке тебе делать нечего, – отрезал Потапчук.

– Как это? Почему?

– Полчаса назад вагончик с твоими коллегами сгорел дотла. Одни головешки остались. Такие-то дела, Глеб Петрович. И, главное, никто даже не попытался выскочить. Пьяные они там все были, что ли?

– Да, – медленно сказал Глеб, опускаясь на табурет и вслепую нашаривая на подоконнике сигареты, – пьяные...

Выкурив две сигареты подряд, он вернулся в спальню. За окном уже начинало светать, и Глеб долго стоял в серых предрассветных сумерках, глядя на лежащую в постели Ирину. Она не шевелилась, ее дыхание было глубоким и ровным – жена спала, а может, только делала вид, что спит.

Глава 8

Дело вырисовывалось дьявольски щекотливое – из тех горячо ненавидимых Федором Филипповичем дел, которые даже в случае успешного завершения не сулят в перспективе никаких жизненных благ – ни моральных, ни материальных. Зато любой неверный шаг чреват самыми неприятными последствиями. Вести такие дела все равно что брести по минному полю с завязанными глазами. Увы, другие дела Федору Филипповичу перепадали редко.

Как ни крути, а трудного разговора с начальством было не миновать – только заручившись мощной поддержкой сверху, он мог идти на штурм кремлевских твердынь. Но верхи верхами, а в низах тоже далеко не все шло как по маслу. Зимин, этот плешивый потомок великого человека, оказался крепким орешком – трусливым, упрямым и, как верно подметил бульварный писака Баркун, исполненным преувеличенного сознания собственной значимости. Пришлось явиться к нему во всем блеске парадного мундира – при орденах, генеральских звездах, в сопровождении расфуфыренного, как павлин, умирающего со смеху, но сохраняющего непроницаемый вид адъютанта, на сверкающем служебном "Мерседесе" с сиреной и мигалкой, чтобы господин Зимин понял наконец, что с ним не шутят. Первым делом, прямо с порога, генерал Потапчук объявил ему о секретности своей миссии и тут же, противореча самому себе, пообещал в случае отказа от сотрудничества вызвать господина Зимина к себе на Лубянку повесткой. Осуществить свою угрозу он не мог, потому что в данный момент действовал вполне незаконно, то есть, попросту говоря, брал клиента на пушку.

Как бы то ни было, Зимин дрогнул и пусть со скрипом, но дал согласие на маленькую, почти безболезненную процедуру, которая была так нужна Федору Филипповичу. Согласие было письменным; чтобы добиться подписи под заранее заготовленным документом, генералу пришлось ораторствовать лишние четыре минуты.

Но эти трудности остались позади, и к назначенному часу Потапчук был во всеоружии. Поглядев на часы, он вздохнул, привычным усилием воли преодолел искушение выкурить перед трудным разговором сигаретку, прихватил заготовленную папку с материалами по делу и отправился на ковер к начальству.

Прежде всего он изложил фактическую сторону дела, в котором к моменту разговора накопилось уже столько трупов, что их число было сравнимо с количеством жертв террористического акта средней руки. Начальство крякнуло, подняло брови и поинтересовалось, кто и с чьего попущения устроил в Москве такую бойню, а главное, почему этим занимается генерал Потапчук, а не прокуратура.

Федор Филиппович не дрогнул и перешел от сухих фактов к изложению сути дела.

Примерно на середине его речи брови начальства опять неудержимо поползли вверх, поднимаясь над мощной роговой оправой очков, как две черные грозовые тучи над горизонтом. Но Федор Филиппович выдержал град язвительных вопросов и продолжал твердо и последовательно излагать дело. Он выложил на стол номер "Московской сплетницы" со злополучной заметкой, рассказал, откуда у журналиста такая информация, закончил же таинственным происшествием с господином Зиминым-Ульяновым. О графологической экспертизе и судьбе Льва Валерьяновича Григоровича также было упомянуто, и это, похоже, было единственным, что помешало начальству сию же минуту упечь Федора Филипповича в психоневрологический диспансер. Григорович был человеком известным и уважаемым, его мнение по профессиональным вопросам никто и никогда не отваживался оспаривать, и даже устная ссылка на Григоровича обыкновенно служила завершением любой специальной дискуссии.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация