Книга Антимавзолей, страница 79. Автор книги Андрей Воронин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Антимавзолей»

Cтраница 79

Отложив в сторонку свой "штурмгевер" ("Раритет, блин", – подумал Федор Филиппович), Глеб перевернул убитого на живот. Теперь стало понятно, почему он лежал в такой странной позе: руки у него были связаны за спиной обрезком брезентового ремня. Потапчук заметил, что Глеб не ошибся: действительно, обе штанины убитого ниже колен были разодраны пулями и свисали кровавыми лохмотьями. "И этого в спину, – подумал генерал, – да еще и руки связаны... Господи, да что тут было?!"

– Ну, теперь видите? Да не сюда, на затылок смотрите! Видите?

Федор Филиппович увидел, и ему нестерпимо захотелось закурить. На голове убитого, позади и немного ниже левого уха, волосы слиплись в кровавый колтун.

– Эксперты, конечно, скажут свое слово, – будто издалека, донесся до него голос Слепого, – но я и сам могу вам сказать, что это не пуля, а какой-то тупой и тяжелый предмет... вроде кастета. Вам это ничего не напоминает?

– Вот сволочь, – с трудом шевеля онемевшими губами, произнес Федор Филиппович и полез за валидолом.

* * *

Денек выдался пасмурный, будний, так что народу на дачах было совсем мало – так, горсточка старух, которых любящие дети по весне вывозили за город и держали здесь до самых холодов, отдыхая от их присутствия. Мелкий моросящий дождик, который начался еще до рассвета, даже не думал прекращаться, и тарахтящая, бренчащая, как наполненное гайками жестяное ведро, бледно-зеленая "Ока", остановившаяся у ворот дачи Федора Лукича Самойлова, вся поблескивала от воды, будто лакированная. В углу ветрового стекла красовался ярко-желтый квадрат со стилизованным изображением человека в инвалидном кресле; точно такой же квадрат, означавший, что машиной управляет инвалид, был прилеплен к заднему стеклу. Увидев этот драндулет из окна, Федор Лукич схватился за голову: похоже, старик окончательно спятил, раз явился сюда среди бела дня, да еще на такой приметной машине!

"Ока" продолжала тарахтеть у закрытых и запертых на замок ворот. Из нее никто не выходил – слава богу, у старого орангутанга хватило ума хотя бы на это. Медлить, однако, не следовало. Федор Лукич быстро вынул из тайника в камине пистолет – тот самый, что был обещан Гюрзе, но так ему и не достался, – сунул его за резинку шортов, набросил на плечи просторную ситцевую рубашку и, на ходу застегивая пуговицы, выбежал во двор.

Он отпер замок, в последний раз проверил, не выпирает ли из-под рубашки пистолет, и распахнул ворота настежь. "Ока" газанула, окутавшись облаком вонючего грязно-белого пара, рывком выскочила из глубокой глинистой, уже начавшей раскисать и наполняться водой колеи и медленно, аккуратно въехала во двор, а оттуда – прямо в распахнутые ворота гаража. Федор Лукич закрыл и запер ворота, повторил ту же операцию с воротами гаража и включил в гараже свет.

Сиверс уже заглушил двигатель и в данный момент, кряхтя, выбирался из своего "гроба на колесиках", как он сам его называл. "Ока" была оборудована ручным управлением, и ни одному инспектору ГАИ при виде торчащих вокруг руля дополнительных дуг и рычагов в сочетании с заметным даже в темноте горбом ни разу не пришло в голову поинтересоваться, в действительности ли водитель является инвалидом. Сиверс мастерски умел изображать несчастного и убогого, а на заднее сиденье клал пару потрепанных костылей. Так что стоило ему жалобно взглянуть на гаишника и протянуть документы трясущейся, жутко вывернутой в запястье рукой, как его немедленно отпускали ко всем чертям – что с него возьмешь, с инвалида...

– Ты спятил, – сказал Самойлов, пожимая сухую длинную стариковскую ладонь. – После такого дела являться прямо ко мне...

– А к кому же еще являться? – возразил Сиверс. – Я ведь, Феденька, по твоей милости без кола, без двора остался, от дождя укрыться негде, негде головушку преклонить... Да ты чего так разнервничался-то? Подумаешь, машина по пустому поселку проехала... Кто ее видал, кроме пары бабусь? И потом, я же мертвый, не забывай.

– Ладно, – проворчал Федор Лукич, – пойдем в дом.

– Пойдем, Феденька, пойдем, милый. Водочка-то у тебя в запасе осталась?

– А есть что праздновать?

– Есть, как же не быть!

Самойлов открыл дверь, ведущую из гаража прямо в дом, пропустил Сиверса вперед и выключил в гараже свет.

– Поводов, Феденька, сколько хочешь, – бодро семеня в сторону кухни, говорил горбун. – Нынче ночью столько народу полегло, что, если каждого отдельно поминать, никакой водки не хватит. Эх, и дело было, Федя! Лихое дело! Дорогой ты мой товарищ! Разве ж я думал, что еще разочек доведется в таком деле поучаствовать! Вот спасибо тебе, родимый, порадовал старика!

– Так все прошло удачно? – спросил Федор Лукич и, запустив руку под рубашку, положил ладонь на рукоятку пистолета.

Сиверс неожиданно остановился и резко обернулся. Федор Лукич выпустил пистолет и шумно поскреб ногтями живот.

– Удачнее не бывает, – сказал горбун и посторонился, прижавшись к стене. – Проходи, Феденька, ты тут хозяин, тебе и карты в руки – где водочка, где закусочка, тебе виднее...

"Старая сволочь", – подумал Федор Лукич и, недовольно бормоча что-то насчет китайских церемоний, протиснулся мимо Сиверса на кухню.

– Садись, – предложил он, открывая холодильник, – рассказывай.

– Да что ж рассказывать, Федя, – вздохнул тот, усаживаясь на табурет и кладя локти на стол. – Кончилась наша с тобой работа, вот и весь сказ. Вольные мы теперь пташки, потому как от объекта нашего одни горелые стены остались. На них бы еще парочку автографов нацарапать, и был бы вылитый Рейхстаг.

Самойлов обернулся, держась за открытую дверцу холодильника.

– Надеюсь, ты обошелся без автографов? – спросил он.

– Как можно! – воскликнул Сиверс. – Что ты, Федя, я ж не дурак, понимаю, что можно, а чего нельзя...

Некоторое время Самойлов смотрел на него, пытаясь угадать, врет проклятый маньяк или все-таки для разнообразия говорит правду, а потом молча отвернулся и продолжил раскопки в тускло освещенных недрах холодильника.

– Все-таки хотелось бы поподробнее, – сказал он оттуда. – Тебе-то хорошо, ты все своими глазами видел, а я... А я тут сидел, места себе не находил, – закончил он, закрывая холодильник и ставя на стол моментально запотевшую бутылку и тарелку с нарезанной колбасой и редиской. – Поставь себя на мое место. Ты бы небось тоже от любопытства помер...

– Помер бы, Федя, как есть помер бы, – согласился Сиверс. – В этом я тебя очень даже хорошо понимаю... – Он сунул в беззубый рот кусок колбасы, отправил туда же небольшую редиску и, с аппетитом жуя, продолжал: – Ну, словом, было все по плану, как договорились. Джигиты отработали чисто, почти что без потерь – так, зацепило одного, да и то случайно. Я своими глазами видел, как они управлялись. Умеют, черти, воевать, научили мы их на свою голову...

– За столько веков любой дурак научился бы, – заметил Самойлов.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация