Грустные думы прервал шум у входа. Шустрая медсестра, в ватнике и ушанке, ловко застелила простыней кровать возле окна. Следом за ней, прыгая на одной ноге и опираясь на другую медсестру, вошел невысокий молодой солдат с сержантскими треугольниками в малиновых петлицах. В свободной руке у него был длинный брезентовый сверток, напоминавший чехол, надетый на что-то ценное и тяжелое. Сев на кровать, боец аккуратно положил сверток рядом с собой.
– Оружие сдать надо! – со стороны входа раздался скрипучий, противный женский голос одной из медсестер госпиталя.
– Наган я сдал! – резко ответил сержант, с явным раздражением в голосе.
– Ружье тоже сдать требуется! – еще более противно заскрипела медсестра.
– Винтовку не отдам! Товар штучный! Со мной будет! – Солдат бросил хмурый взгляд в сторону медсестры, после чего та хлопнула дверью.
– Я товарищу комиссару все расскажу! – послышался из-за двери ее голос.
– Гитлеру пожалуйся. Ему приятно будет, – пробурчал сержант, лег на кровать и отвернулся к окну.
Николай, до этого не обращавший внимание на происходящее в палате, сел, выпрямил спину и громко, по-уставному выпалил:
– Старший по палате старший сержант Зайцев.
Сержант повернулся и, увидев направленный на него строгий взгляд Николая, встал на одну ногу, выпрямился и, почти стоя по стойке «смирно», отрапортовал:
– Сержант Копытов! Прибыл на лечение по случаю ранения ступни правой ноги!
– Вольно! – принял рапорт Николай. – Отдыхайте, товарищ сержант.
Тот растерянно сел на кровать, осмотрелся и, видимо, чтобы как-то завязать разговор, кивнул на свою забинтованную ступню:
– Вот зацепило при отходе.
– А в свертке что? – поинтересовался один из Василиев.
– Винтовка. Снайперская. Снайпер я, – ответил сержант и добавил: – Специально сделанная под точную стрельбу. Настроенная, пристрелянная. Поэтому и сдавать на хранение не хочу.
– А-а! Понятно! В атаку, значит, не ходим?! – неожиданно завелся поинтересовавшийся содержимым свертка Василий. – Лежим себе в замаскированном месте, под кустиком и гадим потихонечку.
От такого поворота разговора у Николая округлились глаза и вытянулась шея. Егор сосредоточил на нем взгляд, ожидая реакции старшего по званию. Сержант от неожиданности и неприветливости старожилов палаты отшатнулся, сидя на кровати. Он бросил растерянный взгляд на Николая.
– Мы на нейтралку ходили за водой с немцем по очереди. Всем была вода нужна, – зазвучал бас второго Василия, который неожиданно стал поддерживать первого, – а тут нам снайперов подкинули. И всё! Подход к воде кончился! Амба! Хлопнули они пару фрицев. А те в долгу не остались. В отместку! На следующий день пришлось отбивать у них право на подход к реке. Столько народу потеряли! А этим хоть бы хны! Перевели на другой участок фронта, и всё!
Василий, выпучив красные глаза и раздувая ноздри, впился ненавидящим взглядом в сержанта-снайпера. Обстановка в палате накалялась.
Николай, придя в себя, с серьезным выражением лица смотрел то в сторону обоих Василиев, то на снайпера. Но пока не вмешивался.
– Ты, я смотрю, не понимаешь, о чем тебе говорят, – подхватил первый Василий. – Что такое «в атаку подниматься», знаешь?
Он встал и, хромая, сделал два шага в сторону сержанта. Николай опустил здоровую ногу на пол, готовясь в случае чего перехватить разъяренного Василия. Тот выглядел напряженным: вены на висках вздувались и пульсировали, лицо стало красным, губы тряслись.
– Мы тут недалеко берег Зуши захватывали. В атаку ходили, в полный рост! А вокруг ни кустика. Схорониться вообще негде. А по нам из пулеметов! Потом еще и минами закидали! – почти орал Василий, глядя в глаза снайперу. – Весь наш лыжный батальон перебили! Отходить стали, так они все равно по нам били. Те, что ранеными были и уйти не могли, сначала стонали и орали от боли. Помощи просили. А откуда ей было взяться, помощи-то?!
Василия затрясло. Из глаз хлынули слезы. Он сел на кровать и обхватил голову руками.
– Такую Цусиму нам устроили, – продолжил он тихим голосом. – Раненые потом стонать перестали. «Варяга» запели. И тянули так, пока не померли все. Кто от ран, а кто от мороза.
Василий опустил голову и стал смотреть в пол. Потом медленно добавил:
– От батальона человек двадцать пять нас, морячков, к ночи выбралось к своим.
Неожиданно от резкого удара распахнулась дверь, которая вела в проходную комнату, где находились неходячие раненые. В проеме, прямо на пороге, лежал боец с забинтованными ногами, одетый в тельняшку. Увидев плачущего Василия, он громко и хрипло закричал:
– Что, Вася, полундра!
– Отставить «полундру»! – оборвал его Николай. – Разобрались. Бой окончен!
Лежащий перевел взгляд на старшего по палате, потом на Василия. Тот махнул ему рукой, давая понять, что все успокоилось.
– Если что, я рядом! – громко прохрипел моряк.
Тут же появились две медсестры и комиссар, прибежавший на шум.
– Товарищ батальонный комиссар, у нас все в порядке! – быстро отреагировал Николай. – Последствия контузии сказываются.
Медсестры стали поднимать с пола моряка, а комиссар молча закрыл за ним дверь. В палате на некоторое время наступила тишина.
– Зря вы так, Васьки! Парень свою работу делает. Я вот тоже в атаку не ходил ни разу. Хоть и четвертый год в армии и вторую войну размениваю, – спокойным голосом проговорил Николай.
– Ты за линию фронта ходишь. Ты – другое дело, – ответил ему басом второй Василий.
Сержант выдохнул полной грудью от скопившегося напряжения.
– У меня, мужики, сорок шесть фрицев на счету, между прочим, – сказал снайпер всем присутствующим, – и это только то, что записано.
– А на самом деле сколько? – спросил его Егор.
– На два с половиной умножай! – ответил снайпер и посмотрел на парня. – Их же не всегда видно. Убил ты его или нет. Видишь – стоит. Выстрелил – нету! А убил или нет – не знаешь!
– А я ни одного не убил, – с тоской в голосе сказал Егор, – даже не выстрелил ни разу. Ранили меня, и всё.
– Ранили, и всё! – толкнул его в плечо Николай. – Что за сопли? Ты свой счет еще откроешь! Я своего первого «языка» тоже не сразу взял.
– Так ты разведчик?! – Егор уставился на собеседника просиявшими глазами.
– Да так, чуть-чуть совсем, – в своей юморной манере ответил ему Николай.
Егору стало интересно. Профессию разведчика он видел опасной и рискованной. Считал ее невероятной, полной таинственности и секретности. А тут живой разведчик и – прямо перед ним! Егор уже собирался засыпать Николая вопросами, но неловко сел на поврежденное бедро, застонал от боли и повалился на бок.
