– Что, так сильно болит? – поинтересовался Николай.
– Да мочи нет иногда. Ноет и ноет. Полночи не спал, – кривя от боли лицо, ответил Егор.
– Ну да! А вторую половину ночи воевал и всем спать не давал. – Николай чмокнул губами и, закинув руки за голову, улегся на кровати.
После обеда, в привычное для проведения планового политзанятия время, в палату к раненым пришел комиссар. Выслушал доклад старшего сержанта Зайцева. После чего, начав с расспроса новичка о месте, в котором тот был ранен, об обстоятельствах боя, об обстановке на данном участке фронта, комиссар перешел к чтению новой статьи из «Красной Звезды», номер которой принес еще вчера.
Едва комиссар покинул палату, Егор обратился к снайперу:
– Товарищ сержант, разрешите вашу винтовку посмотреть.
Копытов, обрадованный интересом, сменившим нападки на его военную специальность, просиял в улыбке.
– Конечно, разрешу! Прыгай сюда! – Он подвинулся на кровати и стал бережно развязывать лямки брезентового свертка. Спустя минуту извлек на свет красавицу винтовку с оптическим прицелом: – Сейчас матчасть тебе преподам.
– Матчасть трехлинейки я уже проходил, – ответил ему Егор, – а вот прицел такой еще не приходилось видеть.
При виде специально сделанного для меткой стрельбы оружия глаза его заблестели, это не осталось не замеченным снайпером. Егор бережно принял от него винтовку и впился в нее горящим взглядом. Блеск и внешняя аккуратность винтовки впечатлили его.
– Легонькая какая! – Егор покачал оружие в руках. – Лежит хорошо.
– Сбалансирована здорово, – уточняя, ответил снайпер.
– Можно? – спросил его Егор, взявшись рукой за рукоятку затвора.
– Валяй! – ответил ему сержант.
– Ого! – обрадовался Егор легкому ходу затвора. – Не то что у меня была. Грубая такая. И затвор у нее подклинивало, как будто цеплялся за что-то.
Он взял винтовку в руку. Потом, прыгая на здоровой ноге, повернулся к окну, выбрал для прицеливания птицу, сидящую на ветке, и стал прилаживать винтовку к плечу.
– Ого! – не удержался от восторга Егор.
– Что? Хорошо видно? – спросил его снайпер.
– Еще бы! Как будто сама легла в руки! – Егор, улыбаясь впервые за последние дни, оторвался от прицела и посмотрел в сторону.
К видневшемуся за окном зданию церкви, возле которой находились уцелевшие и подремонтированные избы с ранеными, подходил старик в облачении священника. За ним шли несколько женщин, в основном пожилые. Некоторые из них вели за руку маленьких, укутанных в теплые вещи детишек. Старик остановился напротив от церкви и начал креститься, низко, до земли, кланяясь. То же самое стали делать и шедшие за ним женщины.
– Ты чего остановился, боец? – Сержант смотрел на Егора.
Тот кивнул в окно.
– Нельзя! – Он медленно вернул винтовку владельцу. – Хорошая вещь. Пострелять бы из такой.
– Ничего! «Огурцы» у меня есть! Постреляем! Дай только поправиться чуток. Чтобы гулять можно было выходить. С начальством я договорюсь, – сержант стал упаковывать свою любимицу в разложенный на коленях брезент, – поучу тебя основам меткой стрельбы.
– Егор, прыгай назад! – Николай, сидя на своей кровати, подмигнул парню. – Раз ты такой интерес к оружию проявляешь, то я тебе тоже кое-что покажу. У нас в разведке без такой штуки иногда трудно бывает. Я всегда стараюсь его с собой брать. Ну, мало ли что. А вдруг немец незнакомый встретится!
Очередная шутка Николая заметно разрядила обстановку в палате, заставив ее обитателей от души посмеяться. Он пошарил рукой под набитым соломой матрасом в районе изголовья и извлек оттуда небольшой тряпичный сверток. Развернув, продемонстрировал Егору трофейный «Парабеллум».
– Ух ты! – Парень от неожиданности вскинул брови.
– Ну а как же! – Николай протянул ему пистолет. – На, пощупай. Я тебя им пользоваться научу. Отличная вещь. Достался мне по осени от одного обер-лейтенанта. Ну, как достался… Сначала как бы достался. А потом, получается, он мне его завещал.
Егор бросил вопросительный взгляд на Николая. Тот, пытаясь снова острить, отвел глаза в сторону и продолжил:
– Худенький такой был. Не вынес его европейский организм нашей нагрузки. – Он повернул глаза на Егора: – Помер по дороге! А какой из него «язык» мог бы получиться! На целую медаль тянул!
За печкой загоготали оба Василия.
– Вот смотри, Егор. – Николай стал показывать парню, как разбирается пистолет.
Пятую ночь, проведенную в госпитале для легкораненых, Егор почти не спал. Каждая попытка хоть немного пошевелить ногой приводила к многократному усилению боли, которая становилась в такие мгновения просто невыносимой. Он иногда негромко стонал. Все попытки лечь поудобнее заканчивались одним и тем же – острой пронизывающей болью.
Сквозь пелену ночи, которая, казалось, была тише обычной из-за того, что никто не кричал, продолжая воевать во сне, он услышал негромкий голос Николая:
– Что, сильно болит?
– Сегодня очень сильно! Сильнее, чем обычно. Спать вообще не могу, – ответил Егор и вытер пот со лба.
– Ты утром попроси медсестру, чтобы рану твою «красавица» лично посмотрела. Она в этом деле мигом разберется. А то перевязки делает не она. Этим-то что – сменили бинт, и всё, – сказал Николай.
– Расскажи о «красавице», – попросил его Егор, продолжая тяжело дышать и обливаться потом.
– Что, запала в душу? – Разведчик изменил тон.
– Я ее видел-то всего один раз, – оправдывался молодой солдат.
– Ладно-ладно. Она действительно необычной красоты. Я сам таких не видел никогда. Тут полгоспиталя с разбитыми сердцами ходит. А мужикам воевать еще. – Николай заерзал на кровати и повернулся к Егору: – Ей тут один даже стихи посвящал. А другой, художник, портрет ее нарисовал. А главное, она – крепость неприступная. Кто только не пытался ее завоевать. Такие офицеры к ней сватались: герои, красавцы в орденах. А она к себе никого не подпускает.
– А муж у нее есть? – поинтересовался Егор.
– Я лично не видел. Но тут один раненый поведал байку. Вроде приезжал какой-то полковник. И она вела себя с ним так, как будто это ее муж. А так, – Николай протяжно выдохнул, – больше никто ничего не знает. Женщина – загадка!
Егор едва дождался вызова на перевязку. С трудом положив свою больную ногу на низенькую лавчонку, где ему должны были обработать рану и сменить бинт, он начал просить медсестру вызвать доктора. Та, взглянув на парня после первых же его слов, неожиданно запричитала, вытаращив глаза:
– Ой! Что это с тобой? Весь в поту! Подожди-ка. Сейчас я доктора позову. – Она положила инструменты и направилась к выходу.
После ее ухода Егору стало легче на душе. Ему наконец-то удалось достучаться до бессердечных, по мнению многих здешних раненых, медсестер. Но сам он их такими не считал. Подавляющее большинство работниц госпиталя выглядели смертельно уставшими. Порою они быстро заканчивали какую-то одну работу и тут же принимались за другую.
