– Отцу пятьдесят пять. Его по возрасту не призвали, – Егор сел поудобнее и стал смотреть на курящего Каманина, – а брата старшего призвали еще в самом начале войны. До сих пор от него вестей нет. Только одно письмо пришло, да и то еще летом.
– А второй брат? – Разведчик повернулся к Егору.
– Тому семнадцать будет. Успеет еще. – Солдат нахмурился, не пытаясь скрыть свое переживание за судьбу младшего брата.
Где-то в траншеях, недалеко от сидящих в пулеметном окопе разведчиков, послышались голоса. Кто-то сильно ругался. Другой голос ворчал в ответ. Раздался громкий крик, снова послышалась ругань и ворчание в ответ. В проеме окопа промелькнул пехотный лейтенант, бросивший на ходу резкий взгляд на Каманина и Егора. Вслед за ним проскочил еще один, с сержантскими треугольниками в петлицах.
– Вот где они могут быть? – кричал, по всей видимости, лейтенант.
Другой голос, принадлежавший скорее всего сержанту, отвечал:
– Да кто их знает, товарищ командир. Два часа назад на месте были. А потом – как сквозь землю провалились.
Лейтенант с красным от напряжения лицом снова промелькнул в проеме. За ним проследовал сержант.
– Так найдите мне их! Ко мне приведите! Среди бела дня солдаты пропадают, а ему хоть бы хны! – продолжал кричать лейтенант.
Крик и ругань еще продолжались по мере удаления людей в коридоре траншей. Еще через минуту мимо окопа разведчиков, не спеша, проследовали два бойца.
– О, братки, закурить не найдется? – спросил один из них, остановившись в проеме и просияв широкой редкозубой улыбкой.
– Найдется. Отчего же не найтись, – ответил ему Каманин и полез в карман за кисетом, – слушай, а чего это у вас лейтенант свирепствует?
– А! Это ротный наш, – ответил второй боец, невероятно маленького роста, отчего рукава его шинели были подвернуты почти до локтей.
– Да ребята пропали из последнего пополнения, – пояснил первый.
– Как пропали? Дезертировали, что ли? – насторожился Каманин.
– Пока не знаем. Но одна караульная смена вроде видела их, когда они в лесок убегали, – объяснил первый солдат, возвращая кисет разведчику, – вроде до ветру ушли, а до сих пор нету их. Да еще и винтовки свои оставили.
– Видно, дёру дали! Что тут думать-то! – уточнил низкорослый, приготавливая для самокрутки обрывок мятой газеты. – Они из беженцев. Откуда-то с запада. Всё говорили как-то по чудному. Понять тяжело было. Видать, прижало их, когда на фронт прибыли. Вот и слиняли при первой возможности.
– Ничего себе возможность! – не скрывая удивления, проговорил Каманин. – А раньше чего же они не бежали, до фронта?
– Да кто их знает! – снова заговорил низкорослый, пока первый солдат раскуривал самокрутку. – Вчера одного не досчитались, сегодня утром еще троих нет, да эти двое. И всё в нашем батальоне. А последние – так вообще с нашей роты. Вот лейтенант и бесится. Спроса боится. А главное, непонятно, то ли их фрицы таскают, то ли сами бегут? Если сами, то куда – в тыл или к немцу?
– Да к немцу они дернули! – протянул первый солдат, передавая раскуренную самокрутку низкорослому.
– Да, скорее всего, – согласился тот, – к нам тикать – поймают, расстреляют. А к немцу ближе. Темноты дождался, портянку на морду намотал, чтоб трупной вонью не дышать, и вперед, через поле.
Солдаты по разу затянулись и скрылись в траншее.
– Бинокль разрешите, товарищ младший сержант, – попросил Егор, протягивая руку к Каманину.
– Хватит тебе. И так весь белый сидишь. Насмотрелся тут, – заворчал тот.
– Товарищи мои там остались. Я выбрался, как стемнело. Уполз к своим, ногу волоча за собой. А они так там и остались. И сейчас лежат незахороненные, – злобно проговорил Егор, опустив голову и уставившись взглядом в проем окопа.
Каманин не повернулся к нему. Он облокотился на край бруствера и стал смотреть в сторону извилистой реки.
– Один даже снился мне. Говорил, что мертвый давно, а по нему всё из пулеметов бьют, – снова проговорил Егор, подняв голову и упершись затылком в стенку окопа.
Он вспомнил приснившегося ему коренастого Козлова, который жаловался во сне и подводил к своему изуродованному пулями телу, застывшему в грязном снегу.
– Все, как и ты, местные были? – спросил Каманин.
– Многие. Даже с моей деревни ребята были, – ответил Егор, закрывая глаза.
– Вот поэтому мы здесь больше не наступаем! – резко уточнил младший сержант. – Пока мороз стоял, все силы бросали на прорыв обороны фрицев. А как весна пришла и таять стало…
Он сделал паузу, переводя дыхание. Потом посмотрел на Егора и полез в карман за кисетом.
– Попробуй солдат поднять в бой, когда поля гниющими мертвецами завалены. По трупам, что ли, в атаку идти? Теперь когда еще наступать будем, – проговорил Каманин, – сегодня хоть ветер на фрицев дует. Вся вонь к ним идет. А если бы наоборот, то мы бы с тобой здесь сейчас не сидели.
– А для чего же тогда «язык» так нужен, если наступать не собираемся? – Егор посмотрел на разведчика.
– Он всегда нужен. Чтобы знать замыслы врага, – уточнил Каманин, скручивая новую цигарку.
Собираясь снова отвлечь молодого солдата от грустных воспоминаний, он стал посвящать его в суть их работы на передовой. В это время в проеме окопа появился старший лейтенант артиллерии и кивнул Каманину, сообщая что-то, понятное только им двоим.
– Красноармеец Щукин! – негромко произнес разведчик.
– Я! – по-уставному, привычно ответил Егор.
– Темнеть начинает. Скоро наши за линию фронта двинутся. Полной темноты ждут. Наша задача – засекать цели в расположении противника в случае возникновения огневого контакта с нашей группой.
Егор поднялся в полный рост и приблизился к Каманину.
– Я по ориентирам буду их засекать, по вспышкам, – разведчик прильнул глазами к биноклю, – а данные буду передавать в ту землянку, куда старший лейтенант пошел. А он уже будет артиллеристам координаты передавать. Понятно?
– Так точно! Понятно! – задыхаясь от волнения, ответил Егор.
– Если что-то не так со связью будет, тебе с координатами надо будет бежать на КП к пушкарям. – Каманин внимательно посмотрел на товарища, чтобы прочесть в его глазах решимость и уверенность.
Егор устало брел в расположение разведчиков. Позади было полдня, проведенных в наряде по заготовке дров для бани и кухни. Шинель он держал в руке, ремень был перекинут через плечо, пилотка сдвинута на затылок. Когда оставалось преодолеть последние двести-триста метров, он остановился и стал приводить себя в порядок. Подтянутый, опрятный, с хорошей новостью о предстоящей помывке в бане и прожарке одежды от вшей, он подошел к ставшей родной землянке.
Преодолевая последние несколько десятков метров, он увидел почти всех разведчиков своего взвода, стоявших на маленькой полянке и окруживших вернувшихся из поиска смуглого Панина и рыжеволосого Виноградова. Они были без маскхалатов и оружия, по всей видимости, вернулись еще утром, когда Егор убыл в наряд. Он ускорил шаг, решив поскорее узнать результаты их рейда. Но, приближаясь, понял, что радости никакой нет. Нет среди них и уходивших в поиск Бушуева и Солодянкина.
