— Без чего? — недоуменно уставилась на меня, не понимая, чего я от нее требую.
— Без этих жалостливых взглядов! — прикрикнула я и стукнула по столу так, что бокал с коньяком подпрыгнул и выплескал на стол раннее налитую янтарную жидкость, — Прости, — я стала вытирать салфеткой и, не сдержавшись, кинула ее на мокрое место, — Теперь ты понимаешь, почему я… в общем… Не нужна мне жалость, и взгляды не нужны. Свет, я сильная!
— Я знаю, Люба! Знаю… Давай помянем, — она долила мне алкоголя и взяла свой бокал в руку, — Лешка был лучшим мужчиной, которого я когда-либо знала. И таким он для нас всегда и останется! — я не могла не согласиться со словами Светы, потому как Леша был самым замечательным человеком в мире. Он всегда дарил любовь, тепло, всегда поддерживал, в какой бы ситуации я не оказывалась, всегда был опорой. — Любочка, я же помню, как вы переехали в Харьков. Помню, как Леша пришел в нашу компанию искать байк. А я глянула на него и
влюбилась, а когда он тебя привел, так у меня сразу все и отсохло, — она улыбнулась, — Ведь на чужом несчастье… А оно вот как вышло, еще хуже.
— У Лекса было много поклонниц. Только он! знал, каких нервов мне это стоило, хоть и доверяла ему.
— Он до сумасшествия любил тебя. Я уверена, и сейчас на небесах он все еще любит тебя. Все же знали о вашей любви, несмотря на то что вы не единому человеку ничего не сказали. От вас же веяло любовью вокруг, словно так и летали маленькие ангелочки и искры. Все без слов все понимали.
— Понимали… — я налила по новой в бокалы и мы, снова не чокаясь, выпили, молча, так же без слов, без пояснений…
— Я ничего не знала о случившемся.
— Естественно, ты и не могла. Тогда же уехала в Испанию, а через два месяца… судьба, в общем, решила так, — я откупорила очередную бутылку и разлила коньяк по бокалам.
— И теперь ты вот такими способами заглушаешь боль? — поинтересовалась Света, подруга когда-то нашей большой дружной компании. — Ведь это не выход.
— Я знаю! Но только, что — выход? Да и не заглушаю я боль, даже не пытаюсь. Это всегда будет во мне. Лекс никогда не уйдет из моего сердца, — упоминание его имени делает мое тело каменным.
— Искра… — я резко вскидываю на нее свой взгляд, и девушка меняет тон, — Люба… Прости, я по привычке…
— Я больше не искра, — прошептала я и схватила пачку сигарет, которая всегда имелась у меня дома для самых тяжелых моментов. Я вытащила одну и прикурила, прикрыв веки, затянулась, позволив дыму проникнуть глубоко в мои легкие. По телу прошла дрожь, и я открыла глаза, сбивая пепел в ближайшую тарелку. — Видишь, как была сигарета, и нет ее. Один пепел. Так и моя жизнь была, и враз ее отняли, превратили в такой же пепел. Унесли вместе с Лешкой, туда… — я кивком головы указала вверх, в небо, — Дунь, и меня не станет, — и я дунула на пепел, который вмиг разлетелся с тарелки на пол.
*** filezakod kniga.html sed.txt Граббер для закодированных книг. docx filezakod kniga.html sed.txt Граббер для закодированных книг. docx
Утром я проснулась с ужасной головной болью, и эта боль совсем не от выпитого в излишке коньяка. Мое тело сотрясала дрожь, лоб ужасно горел, а нос и вовсе не дышал. Похоже, под дождем провела слишком много времени, да и собственно, чего я ожидала — на улице осень.
Я попыталась подняться, но голову пронзила очередная боль, и меня даже немного затошнило. Чувствуется мне, что совсем не по-детски я простыла.
Найдя в себе силы, спустила ноги на пол и еще через пару секунд, всем телом поднялась с кровати. Но едва дойдя до двери, я пошатнулась с новой силой, да так, что чуть не упала. Поняв, что не стоит рисковать, я кое-как вернулась обратно, повалившись камнем на постель.
Очнулась от чьего-то шепота, и как мне казалось, не прекращающегося озноба. Почувствовала, будто меня укололи в ягодицу, и я снова начала проваливаться в темноту.
В следующий раз я проснулась, когда за окном было совсем темно, и лишь свет фонаря через штору падал тонкой струйкой на пол. Мне было не то что пошевелиться, да и моргнуть больно. Я могла слышать свое хриплое дыхание и размеренное движение стрелки часов. В этот раз меня не знобило, но все равно, тело было в ужасном состоянии. Я попыталась позвать хоть кого-то, но мой голос был охрипший, и едва подняв руку, я задела на тумбочке стакан наполненный, скорее всего, водой, и он с грохотом упал на пол. Послышались быстрые шаги, и дверь в спальню распахнулась.
Света. Точно, она же у меня ночевать осталась.
Девушка тихонько прошла к противоположной стене от меня, там, где стоял стол, вероятнее всего предназначенный для компьютера, и включила ночник. Я всегда его включала, когда мне становилось особенно трудно, а при его тусклом свете, я себя ощущала не настолько одиноко, как обычно.
— Любочка, ты как? — она села на край кровати около меня и немного поправила одеяло, которое съехало из-за моей попытки до чего-то дотянуться. Я попыталась произнести хоть слово, но попытка не увенчалась успехом, и я закашлялась. — Тихо-тихо, дорогая, ничего не говори. Лежи. Качни головой, тебе холодно? — я отрицательно качнула и уставилась на нее с немым вопросом, она видимо поняла меня и пояснила, — У тебя воспаление легких, но все как-то вовремя проявилось. Все будет хорошо, не переживай, — я моргнула и прикрыла глаза, — Поспи, а утром бульон поешь.
И Света выключила ночник, аккуратно прикрыв дверь, удалилась к себе. Я же снова погрузилась в темноту.
— Леша, Лешенька, снова ты, мой родной, любимый.
— Ну, что же ты, Искорка, не бережешь себя. Зачем под дождем гуляешь?
— Лешка, я же с ума без тебя схожу. Вернись, прошу…
— Искорка, любимая, я не могу этого сделать. Но я снова и снова прошу тебя, выберись из этой рутины. Хватит грустить, продолжай жить. Тебя ждет светлое будущее.
— У меня нет будущего без тебя. Нет.
— Есть! Верь мне! Ты же всегда верила и сейчас верь!
— Я не хочу без тебя, не хочу…
— Не хочу… — выкрикнула я и вздрогнула, — Боже, зачем?
— Люба, что? Что-то приснилось? — тут же ко мне кинулась подруга и тревожно смотрела в глаза.
— Я…яя, видела… — начала хрипеть я, слова довались мне все еще с трудом, но это уже что-то, по сравнению с прошлым разом, — Он снова… приснился…
— Кто? Леша?
— Д…да…
— Дорогая, — она обняла меня, и если бы я не болела, я бы точно сейчас ее оттолкнула. Ведь я просила не жалеть меня, — Я знаю, как тебе тяжело, — она снова глянула в мои глаза, которые явно излучали злость, — Прости, поняла.
Она встала и прошла к двери, но что-то вспомнив, обернулась и слегка улыбнулась:
— Там тебе цветы принесли и фрукты. Такой милашка, — последние слова она едва не пропела, а я уставилась на нее, ничего не понимая, — Все, сейчас принесу бульончика.
Снова этот, Милашка, чтоб его… Что за прозвище, и вообще, кто он такой? Все его видят, а я нет. Почему? Почему я не вижу его? Зачем он появился? Что от меня нужно? Еще эти дурацкие шторы. Зачем их открывать, это осеннее солнце режет мне глаза! Господи, мне казалось, что я только уснула, а на самом деле уже утро или день? Я перевела взгляд на часы, полдвенадцатого, и правда день.
