Ваня был связным, через которого амурцы набрали примерно два полка отличных пехотинцев, хорошо проявивших себя в боях и с японцами, и с семеновцами. И он привез во Владивосток своего командира, человека, который предварительно готовил тех, кого отправлял к амурским партизанам. Естественно, что было много вопросов и воспоминаний: как, кто, когда и где сейчас. Оба они говорили на «маньчжу гисун», поэтому Илья прекрасно их понимал, а когда возникали трудности, то выручал Ваня. Е Тинь откровенно признался, что направлял к нам своих бойцов учиться воевать, и сейчас, когда японцы уже вошли на территорию его провинции, он бы хотел получить бойцов обратно. Они станут офицерами и младшими командирами в его армии, с задачей создать советскую власть в провинции. Сам он учился во Франции, член компартии. Он же предупредил, что в Москву в прошлом, 1919 году, для участия в Первом съезде Коминтерна, ездил некий Фын Юйсян, который добился даже встречи с Лениным. Сейчас готовится еще один визит генералов в Москву, их будет сопровождать все тот же генерал Фын Юйсян. Он – ханец, к тому же иезуит, христианин. Будет много обещать, но цель у него одна: разорвать все существующие договора с Россией, в первую очередь Айгунский.
– Ничего себе! А задница не треснет?
– Он уже и так ни на один горшок не помещается. Скоро лопнет. Но говорит складно и умеет хорошо прятать истинные намерения. В чистом виде: иезуит. С очень далеко идущими планами. Фактически будет говорить, что новое правительство Китая призна́ет РСФСР, де-факто – этого не произойдет. Но они выгонят представителей России со всех концессионных территорий и попытаются захватить КВЖД. Это – главное, чего добиваются бэйпинские генералы. Юйсянь официально к этой клике не относится, но хочет стать властителем Китая. Он – их союзник.
– Телеграмму о том, что такой человек намерен посетить частным порядком Владивосток, мы имеем. Частный визит мы отменить не можем, другой вопрос: станем ли мы его принимать.
– Именно поэтому я здесь, Ии’я. Считаю необходимым предупредить, что это – никакой не христианский социалист. Это – заведомый демагог и диктатор.
– Твои вопросы, товарищ Е, мы попытаемся отработать, но это связано со многими обстоятельствами, в первую очередь с разгромом Семенова.
– Направляйте его к нам, по КВЖД. Нам оружие нужно. Гарантируем то, что приедет в Харбин в одних трусах. А потом приезжайте сами, будем учиться бить японцев. Считайте это официальным приглашением. Вот мандат. Подъезжать лучше через Монголию.
Второй генерал, действительно, был несколько толстоватым, и в форме, правда, не в парадной, с венчиками и эполетами. Он приехал не один, а с целой делегацией. Устроил несколько крупных кутежей с депутатами, но военным командованием принят не был, поэтому уехал не солоно хлебавши. Как раз к его отъезду в Китай, через пару суток, стало известно, что вся Уссурийская и Забайкальская дороги освобождены от белых. Так как предстояли серьезные изменения в «государственном устройстве края», то было принято решение направить в Москву военную делегацию, тем более что и земцы, и кооператоры, раздельно, готовятся к такой поездке. Первоначально планировалось отправить обоих командующих: Лазо и Серышева, но Степан был занят переброской войск и их комплектованием перед предстоящим броском на юг, поэтому отправили Илью. Две недели бойцы и командиры отдельной сотни тряслись в вагонах, состав полностью был воинским: один пассажирский вагон, в котором ехало начальство, а остальные были теплушки для бойцов и лошадей. Дорога хоть и числилась «освобожденной», но еще подвергалась налетам как регулярных, так и иррегулярных войск: белых партизан. До настоящих боев не дошло, но несколько перестрелок случилось.
И, наконец, Москва. Мытарства начались еще на подъезде к столице. Одеты бойцы были, то что называется, в несоответствующую форму. Благо что у большинства сохранились красные ленты на папахи, так как земцы придумали овальную кокарду с якорем, снопом и кайлом на ней, без звезды. Плюс там цвета малость подкачали, чем ближе к Москве, тем подозрительнее становились местные комиссары на железной дороге. Уже после прибытия состав долго гоняли между Ярославской, Московской кольцевой ветками и Николаевской дорогой, пока не приткнули на задворках Петроградского вокзала, но выставили часовых, наблюдающих за порядком. Так как задерживаться в Москве даже и не рассчитывали, то отказались селиться в Спасских казармах
[4]. Ну, а так как «мы, чать, не баре», то сменив папахи на фуражки со звездой, конным порядком Илья и Лазо двинулись в сторону Кремля. Никольские ворота оказались просто закрыты, через Спасские не пропускали. У Троицких ворот можно пройти пешим, но нет коновязи, конных пускают только у Боровицких. Да вот беда, телеграмма – это вовсе не пропуск в Кремль. Пришлось возвращаться к Троицким воротам и там записываться в бюро пропусков. Ждать больше часа и получить бумажку, что прием назначен на следующую пятницу, через десять дней. Дескать, ходоков много, и всем требуется один человек. Приехали, на деревню, к дедушке.
– Ну, что, в Генштаб? – это было ближайшее заведение, к которому они имели ну хоть какое-то отношение.
Подъехали туда, но и там выяснилось, что они пройти в здание не могут.
– Вы представители другого государства, вам – в наркоминдел, к товарищу Чичерину, это на Большой Лубянке. Вот по этой улице. И там увидите!
Наркоминдел присылал такие портянки, что хоть стой, хоть падай, меньше всего хотелось общаться с этим ведомством. Но делать нечего, развернули коней и двинулись в сторону Лубянской площади.
– Слышь, Илья. А у тебя удостоверение комиссара ВЧК с собой?
– Да.
– Смотри! Написано: Всероссийская Чрезвычайная Комиссия. Скажешь, что я с тобой. К товарищу Дзержинскому.
Так и поступили! Через десять минут сидели перед кабинетом «Железного Феликса», так как Забайкальский фронт еще существовал, а Амурский прекратил свое существование.
– Откуда вы, товарищи? – приподняв острую бородку, спросил «главный чекист».
Первым доложился Сергей Георгиевич, затем Илья.
– Да-да-да! Владивосток! К вам мы еще никого не направляли, там местные товарищи справляются. А по какому вопросу?
Сергей Лазо показал телеграмму Ленина.
– Последние части японских войск отойдут за пределы республики в середине марта. Мы приехали согласовать дальнейшие шаги с товарищем Лениным, так как со всех сторон начали сыпаться указания: что нам делать, а стройного плана действий нет.
– А почему ко мне?
Дзержинскому рассказали о том, как пытались куда-нибудь попасть, и о том, что их записали на прием, как ходоков. Феликс Эдмундович ухмыльнулся и снял трубку телефона. Назвал несколько позывных.
– Владимир Ильич! Тут делегация из Владивостока приехала: командующий фронтом и командующий крепостью Владивосток, кстати, комиссар ВЧК. А их твой секретариат «ходоками» зарегистрировал, а главный штаб отправил в НарКомИнДел. Хорошо, Владимир Ильич, сейчас подвезу, мне тоже было бы интересно послушать, как у них там дела. Неожиданно быстро они справились с интервентами. Пройдемте, товарищи!
