Но тревога, поднятая Кристапом, оказалась ложной. Встретиться и обсудить план действий хотело именно руководство полосой отчуждения и командование ОДВА, Особой Дальне-Восточной Армии. Встреча произошла в Цицикаре, на военном аэродроме в южной части города, возле моста через реку Копин, левого притока Сунгари. Уютный, весь утопавший в зелени, военный городок, с прудом, в котором плавали огромные золотые рыбки. Беседка на берегу пруда превратилась на некоторое время в «Смольный», штаб вооруженного восстания. «Объединение» Китая, точнее вооруженных сил Кантона и бывшей императорской армии Китая, особенно учитывая то обстоятельство, что к ним присоединятся и боевые отряды компартии, совершенно не устраивало тех людей, которые собрались в этой беседке. Уже прошел III съезд Компартии, на котором все, кроме Чжан Готао, из Ухани, высказались о присоединении к Гоминьдану. Секретарь ЦК партии Чэнь Дусю, ранее активно сопротивлявшийся союзу с националистами, «неожиданно» проголосовал «за» это решение. В результате Чжан Готао, генеральный секретарь Всекитайского секретариата профсоюзов, остался в меньшинстве, несмотря на то обстоятельство, что он представлял китайский рабочий класс. Сейчас он сидит слева за столом, на котором разложена карта северо-восточной части Китая, с нанесенными на нее непонятными значками и надписями на непонятном языке. Русским он не владеет, он с юга. Кроме него в беседке еще четверо китайцев, но из ханьцев только он и Ли Дачжао. Оба – бывшие секретари ЦК КПК. Остальные – маньчжуры и русские. Его и Дачжао привез сюда Ли И. Зачем? Этого они пока не понимали. Из Москвы им привезли документы V конгресса Коминтерна, из которых явствовало, что «оценивая положение мирового хозяйства, конгресс отметил, что период промышленного и аграрного кризиса продолжается, неизбежны новые обострения социальных противоречий и новые бои между буржуазией и пролетариатом, при одновременном повороте мелкой буржуазии в сторону пролетариата». То есть говорилось о том, что они, оба, ошибались, называя уклоном вправо высказывание Чэнь Дюсю, что буржуазно-демократической революцией в Китае должна руководить только буржуазия, а пролетариат может оказывать революции лишь пассивную поддержку. То есть Коминтерн принял такое же решение: стать попутчиком мелкой буржуазии и плыть по течению в том же направлении.
Первым выступал Алексей Луцкий, командующий корпусом охраны КВЖД и управляющий КВЖД. Речь шла о непрекращающихся провокациях как Мукденской армии Чжан Цзолиня, пытающейся помешать движению поездов и продвинуться вперед из двух соседних провинций, так и попыток кантонского правительства распространить на КВЖД «китайское законодательство», то есть налоги со стороны непризнанного правительства Китайской Республики. Официальное правительство Китая прекрасно понимало ситуацию: Особая Дальневосточная была не по зубам никому, но ради прибылей КВЖД ранее было готово заключить союз с Японией, хотя текущий президент однозначно сказал, что японцы в этом случае оставят всех с носом. Собственной армией пекинское правительство не обладало, поэтому не вмешивалось в дела КВЖД. То есть объявленный Северный поход Чан Кайши ставит перед собой задачу добиться отчислений из казны дороги. Причем за стол переговоров официально они садиться не хотят. Дескать, есть решение Вашингтонского «обкома», выполняйте.
– В этих условиях командование стрелкового корпуса охраны считает необходимым разгромить вооруженные группировки противника, не дожидаясь подхода частей Чан Кайши. Просим командование Дальневосточной армии и войска Красной Армии Китая оказать помощь в сохранении имущества и работоспособности вверенной нам социалистической собственности.
Лазо и Е Тинь высказались за то, чтобы оказать помощь стрелкам корпуса. Причем основная роль отводилась именно Е Тиню. Дальневосточники будут находиться в полной боевой готовности. Оставался один вопрос: что делать, если подключится Япония.
– Что думаешь, Илья? – спросил Лазо.
– Что речек между Синьченем и Сипингом целых шесть. По единственной дороге им войска перебросить не удастся. Да и станция Куаньчендзы, где кончается японская колея – законная цель. Возле каждой станции – казармы войск Мукденской армии. Да и мосты на Амноккане вряд ли с воздуха защищены. И запечатать Далянский полуостров не так сложно.
– А что будешь делать, если подойдет флот?
– Пока что КБ-4 еще выпускаются в торпедоносном варианте. Попугать возможность имеется. Торпед только шесть.
– Бери больше: двадцать шесть, но двадцать нуждаются в заправке воздухом. Они с пятого года лежат на станции Мостовая-2.
– Они же без прибора Обри. Их проще выбросить. – Торпеды делались в Австро-Венгрии, теперь этот завод находился в Италии.
– Ты что, по японцам стрелять ими собрался?
– Вообще-то нет, не думаю, что до этого дойдет. Может, купить у итальянцев?
– А как доставить?
– Самолетами.
– Не будем разбрасываться, попробуем зарядить или обменять их на более новые во Владивостоке. Вот всегда так: готовимся, готовимся, потом выясняется, что ничего не готово, – сказал Лазо.
– О том, что мы не готовы воевать с Японией, нам известно с 1918 года, – заметил Луцкий. – Но это ничего не меняет. Харбин находится в 600 километрах от берега, и мне лично все равно, подойдет японский флот или нет. Сергей Георгиевич, в сторону не уводи разговор. Ты прекрасно знаешь, что, как сухопутная армия, войска Японии годятся только в качестве музейного экспоната. Поэтому молотить их надо до того места, от которого они смогут нас корабельными орудиями достать. Дальше мир и уважение международных договоров. Так действовали прошлый раз, и прокатило. Предлагаю так же действовать и дальше.
Весь этот разговор Ли переводил на путунхуа. Глаза у обоих ханьцев стали похожи на блюдца. Они же не проходили через горнило Гражданской войны и рисковать не привыкли. Илья вполне серьезно считал, что имеющимися самолетами сможет нанести неприемлемый урон как Мукденской, так и Квантунской армиям. Воздушная разведка, которой он занимался два с половиной года, показывала, что японская армия к отпору не готова. Она могла воевать только с безоружными. Любая из дивизий, задействованных в операции, превосходит по управлению и огневой мощи и ту, и другую армии. Но силы противника были велики: Мукденская армия насчитывала 300 000 человек личного состава, при 210 орудиях, 320 мортирах, 350 пулеметах, двух бронепоездах и 6 самолетов. Квантунская армия насчитывала 70 000 штыков, 11 кораблей «Сунгарийской» флотилии, 6 бронепоездов, 18 легких французских танков и около 220 боевых самолетов, как истребителей, так и бомбардировщиков. Официально их войска находились южнее Мукдена на Ляолянском полуострове, и это направление прикрывала крепость Бейдаин, в составе гарнизона которой находилось более 70 000 человек 3-й армии, под командованием сына Цзолиня, Чжан Сюэляна. Больше четверти армии Чжан Цзолиня. Порядок действий был определен, в соединения армии подготовлены приказы, до всех присутствующих дошло, что требуется сделать. Оба бывших секретаря ЦК подписались под приказами. Дело оставалось за малым: требовалась провокация со стороны белокитайцев. А вот с этим вышла заморочка: провокации просто как обрезало!
