– Здравствуйте, миссис Армстронг! Простите за долгое ожидание, – извинился я, опускаясь рядом с ней на стул, – это все полнолуние.
– Доктор, вы меня поражаете! Вы что, верите в подобную чушь? – возмутилась она.
Я призадумался.
Возможно, это было простое совпадение, но меня предупредили, что ночка будет тяжелой, так оно и вышло. Уверен ли я, что тут нет рационального зерна? Что если в будущем люди будут вспоминать наши теории относительно сумасшествия и смеяться над ними? Я закончил дежурство, вышел на солнечный свет и направился домой, напоминая себе, что я – человек науки и нисколько не суеверен. Тем не менее я постарался, чтобы дорогу не перебежала ни одна черная кошка: я же не хочу и в следующий раз дежурить в полнолуние, правда?
Так, в отделении опять веселая ночка.
– Ты не окажешь мне услугу, Макс? – спросила Таня, помахав у меня перед носом чьей-то картой.
«Да ни за что на свете, – мысленно ответил я, – меня же шоколадка дожидается в кабинете». А вслух произнес:
– Да, конечно.
До чего несправедливо: весь вечер я только и мечтал о том, чтобы съесть шоколадку! Однако я давно знал, что лучше добровольно вызваться что-то сделать, чем дотянуть до официального поручения. Тогда тебе будут признательны, а признательность медсестер бесценна, если надо как-то пережить дежурство в отделении скорой помощи. Вот только нельзя забывать о том, насколько тонка граница между стремлением помочь и согласием, чтобы тебе сели на шею.
– У нас тут парень, который переборщил с героином, – объяснила она.
Чудесно. Как будто за день я перевидал недостаточно героиновых наркоманов.
Она указала на койку в дальнем углу, где лежал, свесив голову на сторону, мужчина с капельницей. Рядом сидела какая-то дама.
– А это кто? – спросил я.
– О, это его мать. Бедняжка! Она и вызвала скорую. Нашла его без сознания в спальне – он там кололся.
Я подошел к пациенту.
– Здравствуйте, Стив, я Макс, врач.
Он окинул меня равнодушным взглядом – наркоманы равнодушно смотрят на всех, кто не протягивает им пакетик с героином. Я быстро убедился, что это не была намеренная передозировка: он просто хотел приход поострее, вот и вколол себе больше обычного. Я сказал, что мы еще пару часов подержим его под наблюдением в больнице. Парень пожал плечами. Я сообщил, что, по стечению обстоятельств, работаю в клинике для наркоманов, куда он мог бы обратиться, если хочет бросить.
Потом я повернулся к его матери.
– Давайте-ка выпьем с вами чаю, – предложил я, и мы вышли в комнату ожидания.
Когда мы уселись, я спросил, знала ли она раньше, что ее сын наркоман. Она подняла на меня глаза.
– Ну конечно, я знала. Это все моя вина, – последовал ответ. – Я сама ему разрешила. Разрешила колоться в моем доме. Он на героине уже 4 года. Я сама заплатила за сегодняшнюю дозу, – продолжала она, заливаясь слезами.
– Что?! – воскликнул я в изумлении. Я-то считал, что моя мама проявила крайнюю либеральность, когда в 12 лет разрешила мне прочитать «Любовника леди Чаттерлей»!
– Я давала ему деньги, уже давно. Иначе он будет красть и может попасться полиции, – объяснила она.
Женщина мне рассказала, что устроилась на подработку, чтобы оплачивать наркотики для сына.
– Он подсел на них лет пять назад, и примерно год мы вообще не виделись, а потом я как-то раз пошла в магазин, и вдруг парень попытался выдернуть у меня сумку. Это был он, – тихонько добавила она.
Она привела сына домой, отмыла и оставила на ночь. На следующее утро, застав его со шприцем в руках, поняла, что если сейчас его прогонит, то в следующий раз может увидеть уже в морге.
– Может, зря я ему разрешила остаться? – спросила она. – Но что мне еще оставалось делать?
Когда сталкиваешься с подобной дилеммой, начинаешь понимать, что единственно верного ответа тут нет. Я бы ее понял, захлопни она дверь у него перед носом. Но точно так же я понимал, почему она этого не сделала. И не мог с уверенностью сказать, как поступил бы сам на ее месте.
Для врача героиновые наркоманы – пациенты крайне неприятные. Они отнимают массу времени и зачастую реагируют агрессивно. Это регулярные посетители пунктов скорой помощи, которых мы подлечиваем и отправляем обратно в их мир. Если бы я не работал в клинике для наркоманов, то этим бы и ограничивался мой с ними контакт. Даже в клинике я ощущал внутреннее сопротивление при общении с такими вот персонажами. Они были как изголодавшиеся хищники, мечтающие лишь о следующей дозе, но иногда мне все-таки казалось, что где-то глубоко внутри у них осталось что-то человеческое: в наших беседах изредка мелькали моменты, когда становилось ясно, насколько отчаянно им хочется изменить свою жизнь. И только за это я и мог уцепиться.
Наркоманы эгоистичны. Они пытаются отстраниться от окружающего мира, вообще от всего, включая и других людей. Их выбор влияет не только на их жизнь, но и на жизнь родных и друзей. Внезапно я понял, что женщина передо мной оплакивает не только состояние своего ребенка, но и выбор, который ее принуждают делать, тот факт, что она является соучастницей в преступлении, разрушающей жизни и ее, и сына. Сегодняшняя передозировка просто стала последней каплей.
– Как мне надо было поступить, доктор? – снова спросила она меня.
Воистину, до чего тонка граница между стремлением помочь и разрешением, чтобы тебе сели на шею! Тем более, когда кого-то очень любишь.
– Почему мне никто не поможет? – вопрошал мистер Джейкобс, наваливаясь на меня.
Я отступил в сторону, и он наткнулся на каталку. Таня и еще одна медсестра закатили глаза и поволокли его обратно в бокс. Он осыпал их ругательствами, но они не реагировали.
– Завари-ка мне чайку, ты, красотка, – скомандовал он, когда Таня выходила за дверь. Она даже не оглянулась.
По коридору разносились пьяные крики. Пока я разговаривал с мистером Джейкобсом, какой-то мужчина ввалился в бокс, якобы в поисках туалета. Он едва держался на ногах, и охранник сопроводил его обратно в палату, велев смотреть под ноги, так как мистера Джейкобса только что вырвало прямо на пол. Добро пожаловать в отделение скорой помощи в пятницу вечером.
Мое последнее дежурство тянулось на редкость долго. Мистер Джейкобс требовал, чтобы его осмотрели, потому что ему срочно нужна помощь. Он не мог объяснить, что именно от нас хотел, видимо, чтобы мы помогли ему бросить пить. А пил он сильно. Пробовал программы детоксикации для алкоголиков, но, продержавшись пару недель, снова возвращался к бутылке. Он винил в этом руководителей программ – они, мол, недостаточно старались. Ответ на вопрос мистера Джейкобса поможет ему кто-то или нет, заключался в том, что ему никто не мог помочь, пока он не возьмет на себя ответственность за собственное пьянство. Только один человек мог заставить его бросить – он сам. Ему следовало твердо решить оставаться трезвым и дальше придерживаться этого решения.
