Но какими бы забавными не были ее маневры, мне от них легче не становилось. Редко какой пациент так завладевал моими мыслями, как Патрик. Он появился в офисе «Проекта Феникс» 3 дня назад. В то утро Джой, с маффином в руке, явилась отпирать двери и обнаружила его на крыльце, трясущегося от озноба. Она впустила его, усадила в одном из кабинетов и даже угостила чаем. Он бродил по округе всю ночь в поисках местечка, где можно поспать, и услышал от кого-то на станции, что мы сможем ему помочь.
– Бедняжка! На улице он и пары дней не протянет. Он такой невинный, чистый ангелочек, – сообщила мне она.
Я в ангелов не верил, особенно на этой работе. Пришлось идти осматривать его.
Патрику было 22 года. Тихий, сдержанный, с выразительными чертами лица и вьющимися светлыми волосами. Он старался не встречаться со мной глазами и все время нашей беседы постоянно ерзал на стуле. Я заподозрил у него отставание в развитии; действительно, на улице ему долго было не выжить. Семьи у Патрика не оказалось: отец убил мать у него на глазах, когда мальчику было 8, и с тех пор он жил в разных государственных учреждениях. В 16 лет его отправили в тюрьму для малолетних преступников за участие в грабеже, в результате которого кого-то застрелили. На свободу он вышел совсем недавно. Весь прошлый месяц ночевал на улицах, но теперь стало слишком холодно. В прошлую ночь он вообще не спал. У него началось воспаление дыхательных путей, от кашля парень трясся всем телом. Чтобы подыскать ему постоянное место жительства, требовалось несколько недель, но он был совершенно один, отчаявшийся и больной, так что я просто не мог выпроводить его за дверь.
– Подождите здесь, – сказал я и пошел за списком приютов, где можно было переночевать.
– Нам надо будет подыскать ему социальное жилье, – сказала Хейли, которая только что появилась.
– Я знаю, но на это уйдет время. А ему надо где-то спать уже сегодня, – ответил я и пошел вниз.
В кабинете я передал Патрику лист бумаги.
– Попробуйте этот приют, – сказал я, обведя кружком верхнюю строчку в списке. – Наш адрес и телефон вот здесь, вверху, на случай, если возникнут проблемы.
Он уставился на список недоуменным взглядом.
– А как туда идти? Я города не знаю.
– Инструкции тут, – показал я и прочел их ему вслух. – Завтра приходите снова, мы постараемся подыскать вам жилье на ближайшее время.
Я проводил Патрика к дверям. Это был последний раз, когда я его видел. На следующий день он не вернулся.
Когда я был маленьким, то любил зимним утром смотреть в окно, прижавшись носом к стеклу, и мечтать, чтобы пошел снег. Снег прекрасен, но только вместе с огнем в камине, черно-белыми фильмами по телевизору и тостами с маслом, то есть со всем тем, чего нет у бездомных. На следующий день после нашей с Патриком беседы температура сильно понизилась; синоптики предупреждали об ухудшении погоды. Обычно я на прогнозы никакого внимания не обращал, поскольку от капризов природы меня защищали блага цивилизации: например центральное отопление и снегоочистительные машины.
– Наверное, вот-вот повалит снег, – сказал я, заходя в офис.
Похоже, меня никто не услышал. Все метались, словно объятые паникой. Джой копалась в каких-то коробках («Если сломается еще хоть один ноготь, я в суд подам», – раз за разом повторяла она), Кевин и Хейли толкались перед висящим на стене списком.
– Нет, этого не хватит, – говорила Хейли с озабоченным видом.
– Ну, если они все вместе устроятся в общем зале, то будет нормально, – отвечал на это Кевин.
Я так и стоял в недоумении, пока мимо меня не промчалась Линн.
– Можешь нам помочь разобраться с коробками? – спросила она на бегу.
– А что происходит? – поинтересовался я в блаженном неведении относительно того, что морозы означают для людей, живущих на улице.
– Штормовое предупреждение, – ответила Линн, направляясь к лестнице. Я последовал за ней. Мы спустились в подвал, где среди поломанных стульев и старой офисной мебели стояли штабеля коробок. В них были армейские спальные мешки, выдерживающие температуру до –20 °C. Тут-то Линн мне и объяснила, что в подобных условиях человек, заснувший на улице, может в буквальном смысле замерзнуть до смерти. Я решил, что больше никогда не стану мечтать о снежном Рождестве.
Наверху под почти военным командованием Кевина и Хейли предпринимались отчаянные попытки обеспечить всех наших бездомных пациентов местом для ночлега до конца дня. Часть из них жила в приютах, но многие спали в подъездах или в парках. Линн уже обошла их обычные места ночевок, предупреждая о приближении холодов, однако сам характер этой группы подразумевал, что они могут оказаться в любом месте в любое время. Джой учредила дежурство: каждый из нас по очереди должен был выходить на мороз и разыскивать тех, кого еще не оповестили. Мы устроили точки сбора, куда подъезжал микроавтобус, развозивший людей по приютам. Список приютов также выдавался им на руки. Некоторые были устроены в церквях или на заброшенных складах. В некоторых допускалось употребление алкоголя. Практически во всех принимали людей с собаками и даже предоставляли ветеринарные услуги. Также там дежурили терапевты и стоматологи.
Внезапно я понял, что это происходит каждую зиму. Для наших пациентов погода была в буквальном смысле вопросом жизни и смерти. По спине пробежал холодок. Решения, которые мы принимали здесь, в офисе, в точности как в отделении скорой помощи, оказывали прямое влияние на то, будет какой-то человек жить или нет. Однако в больничной обстановке смерть воспринимается в отрыве от повседневной жизни. Пациент попадает туда больным и может выжить, а может умереть. Но потом врач снимает с шеи стетоскоп, уходит с работы и попадает в обычный мир, где смерть вроде бы не витает так явно. А ведь на самом деле тень ее лежит на всех улицах, по которым мы ходим день за днем. Если Руби приходится принимать решения о жизни и смерти пациентов в стенах реанимационной палаты, то здесь они всеохватывающи и безграничны.
За этими мыслями я не сразу вспомнил, что Патрик не пришел на вторую встречу. Сначала это меня не обеспокоило: многие пациенты пропускали назначенный прием. Но позже я начал волноваться. Казалось странным, что человек, столь отчаявшийся и одинокий, не вернулся, хотя и знал, что мы прилагаем все усилия, чтобы найти ему жилье. Я рассказал об этом Линн, наблюдая, как она распаковывает еще коробки со спальными мешками. Мне казалось, она скажет поменьше об этом думать, но ее реакция оказалась совсем другой.
– Ты уверен, что он вчера добрался до приюта? – спросила она.
– Я не знаю, – неловко пробормотал я.
– Ночью было –4 °C, – заметила Линн.
Я весь день ждал, что Патрик объявится, даже задержался попозже, но он так и не пришел. По дороге домой я заглядывал в лица прохожим, надеясь его отыскать. Но нет.
Дома, за кухонным столом, я рассказал про него Руби и Флоре.
– Ты хочешь сказать, что люди действительно спят на улице в такую погоду? – в ужасе воскликнула Флора.
