Пешее возвращение вдоль оживленной дороги в небольшой городок представляло определенный вызов для всех органов чувств. Уши глохли от постоянных гудков автомобилей, прыгавших из ряда в ряд, рикш и мотоциклов. Нос закладывало от выхлопов автомобилей и вони разбросанного повсюду мусора. Когда мимо глаз проносилось очередное облако пыли, можно было насладиться лицезрением гуляющих свиней, коз, коров, бродячих псов и мириад торговых прилавков с разной снедью, окруженных облаками мух. И, конечно же, сотен местных жителей, шедших туда и сюда по своим делам («Индия жива своими деревнями», – однажды отметил Ганди).
С полным пренебрежением к ужасу докторов многие из людей были босы, «напрашиваясь» на возникновение нарывов и «приглашая» паразитических червей войти через подошвы ног. Старательно и достаточно долго присмотревшись, можно было заметить людей, испражнявшихся возле дороги. Во многих домах не было туалетов. Простая прогулка была источником уймы впечатлений. Потрясающих, удивительных, утомительных.
Обследовав гениталии пациента, хирург практически подвел итог всего моего путешествия следующими словами: «Личная гигиена некоторых наших людей крайне плоха». Здесь изобилуют грибковые инфекции и гастроэнтериты, а также респираторные заболевания благодаря той тесноте, в которой живут местные многочисленные жители. Отсутствие должной гигиены непосредственно связано с бедностью.
Посетив правительственный госпиталь, я увидел в нем на больничной койке 3-летнего ребенка, ножки которого были тонкими, как спички. История его не нова. Ребенок, младший из шестерых, голодал, так как у родителей не было средств на его пропитание и они сосредоточили свое внимание на старших детях. Среди всех проблем здравоохранения в Индии недоедание следует отнести к группе наиболее серьезных. В 2017 году, согласно Глобальному индексу голода, Индия находилась на 100 месте среди 119 стран, возглавляя группу находящихся в наиболее серьезной опасности. Тамилнад в этом отношении относится к числу наименее благополучных штатов этого государства.
Некоторые из врачей, с которыми я общался, связывали высокую заболеваемость с низким уровнем грамотности в Тамилнаде (чуть более 80 %), что, хотя и мало по европейским стандартам, в Индии выглядит достаточно благополучно. Пролистывая странички документа о согласии на операцию, в графе «подпись» очень часто можно увидеть отпечаток пальца, заменяющий подпись неграмотного пациента. Было высказано мнение о том, что необразованных больных труднее лечить, благодаря их скудным представлениям о процессе терапии, низкому уровню гигиенической грамотности и нежеланию содействовать врачу. Когда я выразил удивление грубому обращению с некоторыми людьми, врач ответил мне, что довести что-либо до понимания «подобных типов» можно лишь настолько прямолинейными методами.
Тем не менее я не мог избавиться от ощущения, что мне что-то не договаривают. С пациентами из низших социально-экономических групп подчас обходились совершенно немыслимым для Соединенного Королевства или США образом. Слишком часто звучала ругань, наблюдались грубое обращение и общее пренебрежение. И в приемном покое, и в операционной удобство и достоинство пациента находились в самом низу списка приоритетов. Разница потенциалов между врачом и больным была такова, что лишь некоторые из последних осмеливались выразить свое неудовольствие. Более того, многие из них рассчитывали встретить подобное отношение. И если техническая виртуозность врачей и хирургов приводила меня в восхищение, гуманистический аспект лечения подлежал, на мой взгляд, серьезным изменениям. Забота вполне совместима с функциональностью.
Вопрос с вниманием к пациенту еще острее стоял в правительственных госпиталях, где прием в среднем длился около 30 секунд. Обслуживание там бесплатное, и потому их посещают самые бедные. Каждый день примерно 900 пациентов выстраивались в очередях на прием: мужчины в одну линию, женщины – в другую. Физические обследования представляли собой скорее исключение, чем правило. Обычная методика 30-секундного приема выглядела примерно так: взгляд на проблемное место, взгляд в историю болезни, несколько строчек в блокнот и движение руки, приглашающее следующего больного. «Что британские доктора делают целых 8 минут?» – спросил меня озадаченный индийский доктор, когда я назвал ему среднее время консультационного приема, принятое в Соединенном Королевстве в 2007 году. Теперь оно составляет 8–10 минут.
В сельских областях положение здравоохранения еще более ухудшалось из-за отсутствия адекватной медицинской техники. На одной неделе ряд последовательных блокировок электроснабжения в нескольких деревнях привел к отключению освещения в операционной, хирургический светильник погас во время тонзиллэктомии (что заставило меня светить фонарем в горло несчастного мальчика), отсасывающий кровь насос остановился во время операции кесарева сечения, и еще несколько операций пришлось выполнять без участия самого желательного после врачей специалиста – анестезиолога. «Индийский хирург справится с чем угодно», – проговорил хирург, удалив миндалины. Оснащенные на мировом уровне больницы некоторых крупных индийских городов оставались в это время в каком-нибудь миллионе миль от этих деревень.
Если вам необходимо экстренное вмешательство, проведенное с техническим великолепием, приезжайте на юг Тамилнада, и в тот же самый день вас прооперируют за умеренную цену. Например, гистерэктомия (хирургическое удаление матки) обойдется вам в 200 фунтов (все включено), а грыжа – в скромные 120 фунтов при 5-дневном пребывании в госпитале. Впрочем, имейте в виду, что послеоперационное пребывание в здешнем госпитале совершенно не похоже на визит в отель Хилтон. Так что, если вам нужно гарантированное уважительное и сочувственное обслуживание, услуги анестезиолога, при необходимости переливание крови, известная доля комфорта, тогда поездка в этот сельский уголок Индии не для вас.
За недели, прошедшие после ампутации ноги, Раджендран успел несколько раз поменять представление о своей грядущей участи. Сначала он верил в то, что отрезанную часть ноги ему пришьют после того, как заживет операционная рана. Потом хирург обещал ему пристроить к обрубку ноги «ходильное приспособление». Еще позже он страдал от симптома фантомной боли, считая при этом, что нога его восстановилась, несмотря на то, что осторожные ощупывания ее отсутствующей части свидетельствовали об обратном. И вот однажды в среду хирург сообщил ему правду. Мне было интересно увидеть собственными глазами реакцию Раджендрана. Доктор признался в совершенном с благой целью обмане и объяснил причины, заставившие его прибегнуть к такому способу. Последовал короткий разговор с пациентом, закончившийся тем, что Раджендран пожал руку врачу. «Вот видите, – сказал мне хирург, – он сказал мне, что врач не может сделать пациенту плохо. Он счастлив».
В тот же вечер я спросил у двух сиделок, доволен ли Раджендран. «Нет, – ответила одна. – Он злится на жену и сыновей за то, что они солгали ему». Так в конечном итоге оправдан ли был обман? Без него Раджендран скорее всего умер бы за считанные недели. Достаточна ли эта причина для того, чтобы нарушать его право на самостоятельное принятие решений? Это не лекция по этике. Делайте собственные выводы.
За последующие дни в госпитале побывали дюжины пациентов. Пришла молодая девушка с рентгеновским снимком, запечатлевшим волокнистую структуру пораженных туберкулезом легких. В результате действия государственной программы по борьбе с этой болезнью она получала лекарства бесплатно. Болезнь эта настолько распространена здесь, что в местном правительственном госпитале существует отдельное туберкулезное отделение. В Англии за год наблюдается около 6000 случаев туберкулеза; в Индии их – 2,2 млн. Явился пожилой мужчина с шестью фурункулами, равномерно распределенными по окружности головы. Самый крупный украшал лоб, придавая больному вид единорога. Врач велел ему принести свои волосы в жертву индуистским богам. А заодно и освободить поле для операции. Спустя 20 минут больной явился с обритым скальпом. Хирург по очереди вскрывал ножницами каждый фурункул, образуя кратеры, истекавшие ручейками смешанного с кровью гноя. Боль была такова, что мне приходилось придерживать дергавшиеся ноги больного. «Разве не следовало сперва дать ему обезболивающее?» – спросил я. Ответ был таким: «Только в том случае, если он найдет боль нестерпимой».
