— Мы не знаем о вас ничего, кроме того, что вы чересчур добродушны к тем, кого видите впервые. — Тихо произнесла Татьяна, — это настораживает еще больше, чем заявление о том, что нас могут убить, если мы не создадим или не найдем какую-то вещь для мира, призвавшего ученика. Никто из нас не чувствует в себе магии или каких-то способностей, нам страшно, но это не значит, что мы будем беспрекословно выполнять все, что вы скажете.
— Возможности, о которых вы говорили слишком притягательны, — Кристина тоже решилась не отмалчиваться. — Любой ребёнок мечтает о магии и чудесной сказке, где будет способен творить волшебство. Но мы выросли среди обычных людей, мы выбрали профессию исходя из реалий нашего мира, и каждый из нас твердо знает, что никто и ничего просто так не даст и не сделает.
— А вы возвели нас в ранг чуть ли не королей, — я кивнула подруге, продолжая ее мысль.
— Г оворите, что дадите нам все, чего только пожелает наша душа. Но при этом лжете, что нет никаких других проблем, кроме той, что мы обязаны сотворить чудо, даровав миру, у которого не хватает энергии вещь, которая ее восполнит. Расскажите, почему мы впятером здесь, расскажите, почему у нас всего полтора месяца на магические азы и почему вам так важно, чтобы мы остались, раз вы готовы сделать для нас невозможное?
Глава 4
Я и глазом моргнуть не успела, когда реальность изменилась. Больше мы не сидели за длинным, щедро уставленный яствами, столом. Да и столовой больше не было. Зато просторный светло-кремовый зал наличествовал.
Одно хорошо, никто из нас позорно не распластался на полу, а могли бы, если бы не магия ректора. Никто не упал, никто себе ничего не отшиб, а смог медленно выпрямиться и начать озираться по сторонам.
Тут было на что посмотреть. И еще как! Множество непонятных символов на стене не просто красочно переливались, а будто бы манили, звали к ним прикоснуться. И ощущение тепла от них такое шло... родное что ли? Словно бы меня приветствовали после долгой разлуки. Я украдкой оглядела своих друзей и заметила на их лицах точно такое же выражение, которое, наверное, было и у меня — ошалевшее и радостное. Им также было комфортно и уютно, как мне. Странность какая.
— Это Зал Стихий, — произнес ректор, — здесь проходит посвящение первокурсников. И здесь же один из вас получит все ответы на свои вопросы.
— Только один? — деловито уточнила Глаша и поправила очки на носу.
— Да, сможет увидеть и услышать только один, — кивнул ректор, а деканы отошли за его спину. — Но расскажет остальным.
Мы переглянулись. Очередной подвох?
— Вы осторожны и мнительны, что вполне неплохо для призванного и даже нормально. А потому я решил прервать завтрак и начать ритуал раньше запланированного. Вам никто не лгал, говоря, что вы получите ответы на свои вопросы. Но прежде, мы хотели немного ближе узнать вас и немного успокоить.
— А есть чего бояться? — я внимательно смотрела на Аргуса Реферота, силясь найти ответ в его взгляде или мимике. Но он был спокойным и признаков лжи на его лице распознать я не смогла.
— Переутомления, огромного потока информации, истощения, но жизни призванного ничего не угрожает и угрожать не будет. Обернитесь, — попросил ректор и мы послушались просьбе.
Мы явно стояли у самого входа, а чуть подальше центра находилась колонна, невысокая, примерно полтора метра от пола, но широкая. Она была белоснежной, и по всей ее поверхности были расчерчены те же символы, что и на стенах зала. Они также переливались всеми цветами радуги, но помимо этого, на колонне находился странный предмет. Вроде и сфера какая, да только из плотных сгустков радужного тумана, который то расширяется, то сужается, а внутри него мерцает желтоватый кристалл.
Красиво, очень даже красиво, но ни черта не понятно.
— Мы заряжали артефакт вечной памяти с того самого момента, как было принято решение о мире, который должен призвать ученика. Но проблема в том, что он рассчитан на одного человека. Воспользоваться им всем вам не получится. После того, как один из вас увидит все то, что его интересует по поводу призванных, артефакт самоуничтожится.
А новый должен будет заряжаться не меньше времени.
— А аналогов такого артефакта нет? Попроще? — спросила я, посчитав, что они перемудрили. Ну и то, что раз уж такое создали, значит что -то менее затратное тоже быть должно.
— Есть, — тут же отозвался ректор. — Только у них иная сила и информации во много тысяч раз меньше, чем у этого артефакта. К тому же у них нет главного свойства, из-за которого мы и воспользовались такой мощной магией.
Все заинтересованно уставились на него.
— Призванный запомнит все, что покажет артефакт, запомнит и в любой момент сможет воспроизвести знания.
— Ходячая энциклопедия? — Вадька присвистнул.
— В некотором роде, — улыбнулся ректор.
— Вы поэтому оттягивали разговор, что не могли решить, кто из нас должен получить знания? — Меня улыбкой было не провести. Если они настолько щедры, то почему юлили? — Я правильно понимаю, что это впервые, когда призванных пятеро, а не один?
— Да, столько призванных за один раз еще не было, — не стал отпираться мужчина. — И отчасти вы правы в том, что мы не знали кому предложить воспользоваться артефактом. Но так как вы действуете сообща, то я даю право решать вам самим.
Мой будущий декан явно что-то хотел сказать, но в итоге был вынужден закрыть рот, так и не произнеся ни слова. Аргус не позволил и звуку вылететь из его уст.
— Мы должны посовещаться, — непреклонно заявила я. — Сколько у нас времени?
— Постарайтесь не затягивать, призванному, который прикоснется к артефакту, потребуется наша помощь.
Это прозвучало так, словно бы у них нет ну ни капельки времени возиться с нами. С другой стороны... сами ведь призвали...
Замечательно просто!
Мы тесно скучковались, но молчали, потрясенные такой возможностью и обдумывая, как поступить.
Заманчивая плюшка, конечно, но. Учится нам на разных факультетах, а значит, один всегда будет впереди, благодаря артефакту, а остальные будут отставать. С другой стороны, понятно почему они всего полтора месяца отвели на теорию и практику перед первым курсом, тот, кто воспользуется артефактом, будет иметь меньше проблем с усвоением. И так же понятно, почему они увеличили время занятий, вряд ли раньше пять часов на сон отводилось, точно больше было. Другим-то артефакта не достанется. Дилемма, которая еще и рассорить нас может. Чего лично мне, не хотелось.
— Я считаю, что воспользоваться им должен я. — Наконец разрушил тишину Вадька. — Я мужчина, значит и должен лезть на амбразуру грудью. Мало ли, что это за погремушка такая, вдруг взорвется?
— Погремушка у тебя в штанах, — фыркнула Танька. — А я считаю, что пойти должна девочка. Мало ли, пока один будет память получать, нас тут всех под шумок того...