Карга потрепала по голове встречающего, как старого своего питомца, и наклонилась к нему ухом, как будто тот ей должен был что-то сказать. Мгновения потянулись тяжкой чередой. Карга периодически кивала и что-то шептала в ответ, кот мурлыкал и бил из стороны в сторону хвостом. Народ сзади стоял в оцепенении. Многие из них ещё никогда не видели ведунью за работой.
Когда разговор был окончен, она подозвала Ганса и остальных к себе и заговорила с ними тихо, чтобы никто из деревенских не слышал.
— Мне сказали, что меня встретит мой старый и очень хороший друг, — начала она. — Скорее всего он попытается меня убить и забрать камень себе.
— Как много тех, кто хочет отнять у вас камень за последние дни, — заметил Барон.
— Мир меняется мой мальчик, — грустно улыбнулась Карга. — А когда приходит новый мир, каждый пытается оторвать кусок получше от старого. Раньше он и не подумал бы попытаться отобрать у меня мою силу, но сейчас считает, что это не только будет легко, но и сойдёт ему с рук. Возможно, ваш поход сюда и вызван личными амбициями Августа, но он спасёт много душ от забвения.
Карга не стала оставлять людей в лесу, хоть идти дальше с ней было и опасно, гораздо опасней было оставлять жертв без защиты в лесной чаще. Она попросила их держать наготове вилы, тех, кто беззащитен, держаться в центре идущих. Кто-то предложил разжечь факелы, но Карга запретила пользоваться огнём, так как он мог разозлить лес и закрыть им ход дальше.
Когда Олетта увидела свободное пространство за деревьями, сумерки уже сгущались в мире вокруг темного леса. Карга остановилась перед выходом на опушку на мгновение, глубоко вздохнула и кивнула людям идти дальше.
Выйдя из чащи, Олетта увидела посреди опушки небольшого старичка, который показался ей уж очень знакомым. Когда они стали подходить к нему ближе, она узнала в нём того самого дедушку, который посещал дворец Вечного Господина, и у которого на носу рос гриб.
— Вот мы и встретились вновь, — улыбнулся дед.
— Не думала, что Таёжник заберётся так далеко на юг, — Карга подняла клапан сумки и запустила в него руку.
— Я свободен в своих перемещениях, — Таёжник обвёл глазами собравшихся. — Значит Август решил забрать духа леса себе.
— Я не знаю, что хочет Август, но о твоих намерениях я осведомлена, — кивнула Карга.
— Дух леса принадлежит моему народу, — старик заговорил на удивление зычно и властно. — Ты украла его у нас.
— Я не крала духа леса, мне его дало великое дерево, вдохнув в мой детский амулет часть себя, — возразила Карга.
— Великое древо выжило из ума, когда дало маленькой заблудившейся девочке такую мощь, — возмутился Таёжник. — Оно не понимало, на что обрекает нас, его детей.
— И давно тебя выгнали из лесного народа? — подняла одну бровь Карга.
Таёжник как-то сразу весь сгорбился от этой догадки.
— Они заплатят за это, — уже совсем без былого пафоса проговорил он. — Все заплатят за это. Когда я вернусь с трофеем.
— Ты вернешься без трофея и попросишь у них прощения, или умрёшь, — спокойно и чётко проговорила Карга.
— Я не увидел своей смерти в будущем! — крикнул Таёжник. — Взять их!
Сзади толпы крестьян кто-то закричал. Деревья, что стояли на краю опушки зашевелились и двинулись в сторону к людям. Это были те живые деревья, с которыми путешествовал Таёжник.
— Кольгрима, — крикнула Карга. — Не дай людям разбежаться в лес, для них это верная смерть.
Чернокнижница с грацией кошки кинулась к толпе, и как пастушья собака стала гнать их дальше от наступавших деревьев. Кто-то из людей кинул в дерево вилами, но, в мгновенье ока взметнувшаяся ветка, сломала древко напополам.
Роксана присела на одно колено, высыпала на землю содержимое сумки и стала бросать шарами, которые ярко вспыхивали и заставляли деревья отшатываться от этого.
На Таёжника с угрозой в каждом движении двинулся Барон. Старик засмеялся и, вытянув руку, позволил появившемуся из земли корню оплести свою ладонь и сформировать жезл, который оторвался от земли.
Несмотря на свой древний внешний вид, старик совершил молниеносный выпад. Барон только успел поднять меч, чтобы защититься, как летящий ему в живот конец посоха изменил траекторию и подсёк его под ноги. Таёжник имел намерения следующим ударом расколоть череп противника, но и Ганс был не так прост. Нисходящий удар посоха был блокирован лезвием меча прямо рядом с кончиком его носа. Воспользовавшись секундным замешательством, Ганс перехватил меч левой рукой и схватился за ногу таёжника правой. Старик истошно завопил. Проклятье обожгло его магическую плоть до самого основания.
Роксана остановилась, подняла факел и чиркнула на него огнивом. Пропитанная маслом ткань занялась огнём и факел был подброшен Олетте, которая искусно схватив его за рукоять, побежала навстречу деревьям.
Ходячие деревья шли вперёд к Роксане. В их понимании это была главная опасность и причина их бед. Никто даже внимания не обратил на девушку со смугло красной кожей и волосами вороного крыла, приближавшуюся к ним.
Олетта выдохнула через огонь факела в сторону ходящих деревьев, и ближайшее к ней, объятое пламенем, в ужасе заскрипело. Остальные отшатнулись от него, в панике не понимая, откуда взялось столько огня сразу.
Олетта создавала и создавала пламя, деревья уворачивались от неё и пытались спастись бегством. Но это не помогало им. В пылу битвы, Олетта забыла об осторожности, слишком близко поднесла огонь к лицу и втянула пламя на вдохе.
В этот момент она почувствовала, как жар распространяется у неё по жилам, и схватилась за горло. Огонь поднял её, а одежда свалилась с её тела горящими лоскутами. В воздухе висела горящая Олетта, жар от её обнажённой кожи колыхал её волосы, глаза горели яростью, а из носа и рта вырывались языки пламени.
Все, кроме сражавшегося Барона и Таёжника, слишком занятых друг другом, застыли. Если бы здесь была Ашая, она бы восхитилась этим зрелищем. Но в присутствующих: крестьян, Каргу, Роксану и Кольгриму — демонический вид Олетты вселял страх.
Олетта шумно стала забирать ртом воздух. Казалось, что такое количество воздуха просто не может уместиться во всём её фигуристом теле. За спиной у неё проявились два огромных горящих крыла. На секунду Олетта замерла и… выдохнула…
Таёжник уже не мог претендовать на взятие инициативы боя в свои руки: противник раскусил его реальную опасность и, к тому же, ранил его — нога старика от проклятия бурлила болью. Ганс искусно парировал все контратаки противника и теснил его, не забывая, впрочем, и о своей безопасности.
Огонь Олетты не просто поджигал, он превращал мгновенно в пепел всё к чему прикасался. Ни у одного ходячего дерева не было и шанса. От них оставались только разлетающиеся от эпицентра огненного столба горящие ветки и листья.
На секунду Таёжник замешкался. Он почувствовал, как последние из его слуг прекращают своё существование, и увидел огромную, висящую над опушкой, сформированную огнём ящерицу.
