Последние слова вылетали с капельками слюны, я невольно отстранилась, и она фыркнула:
— Правда глаза колет? Да ладно. Я на тебя зла не держу. Мы подруги, и надо вместе держаться, но парней я понимаю, обидно им такое сносить.
В чужую голову не залезешь и мысли по полочкам не расставишь, но иногда человек открывает рот и выливается такой бардак неразобранный, все в кучу, что диву даешься, как он вообще мыслить ухитряется и даже выводы делать.
— Ледка, какая правда? Какая справедливость? У Сантаны критерии, по которым он баллы начисляет! Он говорил об этом сразу в начале встречи. Или тебе забыл сказать?
— Говорил, а ты ему веришь?
— Да, он показывает себя отличным ритором, — сказала я, глядя на человека, которого совсем не знала. Бывает, общаешься, думаешь, какой ясный человечек, а потом, раз… Нет, скорее — хрясть, и открытие за открытием.
— А я никому не верю, — открыто и солнечно улыбнулась Ледка, — все себе на уме, смотрят, как бы кусочек послаще ухватить. Одна я честная, ничего не скрываю. Нравится мне кое-кто, окручу его и во вспомогательные службы двинусь. Жениться мало кто согласен, но, если забеременею, куда денется от скандала.
И она подмигнула.
— Эй, — крикнула Моника. Девочки ушли сильно вперед и остановились у корпуса, поджидая. Четыре девичьих фигуры в синих плотных брюках и белых майках. — Вы чего там застыли?
— А кто нравится? — спросила я Ледку.
Мы шагали к нашим, теплый ветерок обдавал спины, под ботинками похрустывали мелкие камешки, залетевшие на мощение дорожки.
И, уже подходя, она шепнула:
— Ты и так знаешь — кто. Но я тебе его не отдам. Подружка.
Вечером я обнаружила, что дверь в комнату Ледки и Аделаиды, открыта нараспашку. И, когда я предприняла вторую попытку отнести в хозкомнату белье, пышечка тут же отправилась следом.
Матрац снова стоял прислоненным к стене, лампочка ярко освещала выкрашенную в серое комнату с линией из трех столов по центру и пристенными стеллажами с именными пакетами. Ничего, кроме моей памяти, не указывало, что несколько часов назад это помещение служило гнездышком любви. Или компании по интересам, не знаю, что у них там.
Ледка улыбалась и пыталась о чем-то поговорить, но я только кивала, не отвечая. Даже ради конспирации не хотелось щебетать с человеком, который пытается меня использовать. Ледка надувала губы, просила «не дуться», заглядывала в глаза, но внутри меня ничего ей уже не отвечало. Как отрезало.
-
Ночью мой сон опять прервали. На этот раз нежными поцелуями в шею. Приятно, не спорю, но отдыху это порядком мешало. То ли дело вчерашняя ночь. После полигонного теста она была похожа на удар кирпичом по голове. Упал — и сразу отключка. Сегодня тоже очень хотелось выспаться, на дуэль я должна выйти свежей и сконцентрированной.
Поэтому я аккуратно ухватила целующего за жесткие пряди волос и отодвинула от себя.
— Ночью надо спать, — нравоучительно пробормотала я.
— Как же меня это достало, почему каждый раз только начало? — недовольно пробурчал кто-то, уже привычно укладывая меня щекой на гладкое и твердое грудное плато, у самого перехода в плечо.
Хм. Мой «выдуманный друг» протестует?
Я приоткрыла один глаз. Внимательно изучила горошинку темного соска прямо перед носом, дальше — рельефный живот с впадиной ниже пупка и мальчишески нежным переходом в узкие бедра. Сбоку беззащитно выпирала паховая косточка, натягивая загорелую кожу. А рядом… О. О.
Я зажмурилась. Вот это да, а я, оказывается, фантазерка. И эстет. Тефа, моя троюродная сестра, описывая ЕГО, утверждала, что в целом, к сожалению, ОН выглядит страшновато и смешно. А в моих мечтах получилось все красиво, аккуратно и гладенько, только крупновато немного.
— В следующий раз надо уменьшить, — пробормотала я. И крепко уснула.
Глава 18. Дуэль, ее последствия и камни у озера
Существуют переломные моменты нашей жизни. Одни делают нас сильнее, другие — открывают новые грани окружающего мира, во время третьих — кардинально и необратимо меняемся мы сами. Иногда такие события происходят внезапно, мы оказываемся неподготовленными и растерянными перед судьбоносным торнадо, перемалывающим нашу жизнь.
Но сейчас, босиком по желтому песку, еще прохладному с утра, я шла в полном осознании, четком понимании происходящего. Сегодняшний день изменит мою жизнь. В плохую ли, в хорошую ли сторону, но изменит.
Мои однокурсники стояли молча, с интересом меня разглядывая, но без обычных ухмылок, от которых хочется помыться. Открытые лица, мускулистые плечи в вырезах белых форменных маек. Они ровным рядом окружали десятиметровый в диаметре дуэльный круг. Все, как описано в правилах — внутри песок, по периметру за ним — каменное мощение. Такой размер не даст мне особенно разгуляться и побегать, но достаточен для основных техник уклонения.
Я сжала губы, стараясь дышать незаметно, не показать, как быстро сокращаются легкие. Спокойно, Стелла, спокойно.
— Отлично выглядишь, рыжуль, — тепло выдохнул Олаф, когда я проходила мимо. Рядом стоящий Камачо только дернул уголком рта и, казалось, еще больше окаменел.
На противоположной стороне круга уже стоял расслабленный Уго, он с с пренебрежением мазнул по мне взглядом и отвернулся, продолжая о чем-то тихо беседовать с приятелем.
Обожаю, когда меня недооценивают. Это даст минимум дополнительных полминуты. Выстоять мне нужно пять. Пять очень, очень долгих, предельно страшных минут моей жизни.
— Внимание! — ритор Фуко поднял руку. Вдвоем с Сантаной они присутствовали от преподавательского состава. — ГАС дает разрешение на проведение личного дуэльного поединка между Стеллой Маккой и Уго Ласкесом. Бой завершается падением одного из противников или по прошествии пяти минут. Готовы ли стороны прийти к до-дуэльному соглашению?
— Нет, — процедил Уго.
— Нет, — выдохнула я.
Нам сообщили, что судьями будут риторы, и объявили минутную готовность.
Уго потанцевал ногами, разминаясь. Я стояла ровно, разогрелась я уже в комнате, а сейчас внимательно изучала противника. И мне не понравилось, как сквозь сжатые кулаки Ласкеса проглядывает песок. Парень, а ты не так уж и пренебрежительно ко мне относишься, если решил подстраховаться.
— Время! — крикнул Сантана. И мы с Уго сорвались навстречу друг другу.
Обманное движение корпусом у обоих. Уго кхекает пугающе близко. От резкого звука я должна инстинктивно закрыть глаза, а потом широко распахнуть через секунду в поиске противника. В эту точно выверенную секунду он бросает облаком песок мне в глаза.
Это плохой финт, но разрешенный правилами. Все, что мы получаем на арене, можно использовать. Нельзя только то, что принесено извне. То есть за гирьку в руке судьи бы оштрафовали, а вот песок, пожалуйста, хочешь, куличи лепи, хочешь, противника фаршируй.
