Уголок надменно изогнутых губ дрогнул. И Райден отвернулся, словно вычеркивая меня из памяти.
— Хей, я все понял, буду паинькой. Пошли танцевать? — Олаф улыбался, заглядывая в лицо.
Самодовольству и непробиваемости здешних мужских экземпляров можно только позавидовать. Одни павлины в кителях, а мне еще с ними бок о бок учиться.
Только что солнцем сияющее отличное настроение начало стремительно портиться. Я сжала фант в кулаке, еще пригодится, и пошла вниз.
— Я домой, Олаф, поищи себе другую пару на танцы. Прощай.
Звучало грубо, но может хоть так поймет, что я не в настроении флиртовать. Здоровяк что-то торопливо говорил вслед, но я уже сбегала по лестнице, скользя взглядом по танцующим в поисках Тефы. С меня хватит на сегодня впечатлений.
Как я папе расскажу об инициации, он ведь спросит обязательно! Все пси-одаренные как нормальные люди получают силу — в драке, в бою, при спасении товарища, да хоть в аварии. Одна я — «папа, меня поцеловали в подсобке». И добавить: «Парень пытался отбиваться, но я его укусила и все прошло как по нотам».
Чуть не упав на последней ступени, все же алкоголь с непривычки не прошел даром, я с удивлением уставилась на небольшую тень внизу, у основания перил. Небольшое пятно, похожее на обрывок чернильной паутины, безуспешно пыталось прилепиться к гладкому масляному краю старого дерева.
Это же Плесень, одна из простейших, безопасных тварей Хаоса, скорее всего занесенная кем-то из гостей на ботинках. Вот и первый признак пройденной инициации. Да! Да! Я стала их видеть. Я зажмурила глаза как сытая кошка и широко улыбнулась. Плевать на высокомерных нобилей, в Академии Стражей точно должны учиться и нормальные люди. Например, горожане, как худенький вихрастый парень с первого этажа. Вот с ними и буду общаться.
ГАС, я иду к тебе.
Глава 2. Альфа. Бета. Гамма — дальше некуда падать
Взгляд был тяжелым, даже сминающим, таким плотным словно стеной давили, хотелось отступить назад и съежится до незаметности, но я стояла ровно, закусив до боли щеку изнутри.
Сам претор академии, седовласый Гвидо Кантана, легенда Шестого Прорыва, изволил подойти и лично ознакомиться с кандидаткой, ухитрившейся инициироваться в последний день приема.
Линии на его брюках готовились разрезать тварей хаоса на лету, стоило им, по глупости, попасться на пути претора. На кителе не было ни единой складки, то ли пошив индивидуально-уникальный, то ли Кантану просто облили самозатвердевающейся тканью. Закрученные усы придавали образу претора некоторую утонченность, хоть как-то разбавляя гранитные формы лица.
Я услышала, как мелко постукивает ручка в руках секретаря приемной комиссии, согнувшегося от страха в три погибели над столом.
— Имя! — рявкнул претор.
От неожиданности я щелкнула каблуками сандалий и вытянулась стрелой.
— Стелла Маккой, сэр.
— Маккой. Не знаю таких.
— Вторая инициация в семье, сэр.
— Всего-то? И кто был первым?
— Моя мама. Пропала без вести во время пробоя в Юджинвилле три года назад.
Мой голос не дрогнул. Претор заметил это и впервые на его лице произошли изменения. У каменной статуи поднялась бровь.
Небольшой пробой Хаоса пришелся в нашем городке точнехонько на единственную больницу, за час до завершения дежурства мамы. Пси-активная, но не инициированная, она и помыслить не могла оказаться единственной, кто сможет противостоять боевым бестиям, учуявшим беззащитных больных, многие из которых не могли даже передвигаться. Свидетели утверждали, что Виктория Маккой после своей инициации удерживала защиту хирургического отделения больше часа. Потом ее не стало.
В полной тишине кабинета эхом раздавалось только постукивание ручки. Я смотрела на смуглую переносицу претора и ждала вердикта. Минут двадцать назад секретарь отвечал, что все списки составлены и подписаны, а мне следует явиться через год и тогда уж «обязательно возьмем, как же вас не взять». Но, спасибо, честно сообщил о моем «ни свет ни заря» появлении в соседний кабинет, где заседала Комиссия.
И сейчас он сделал то, что я никак не ожидала от трусливого очкарика.
— Она приходит каждый день к шести утра, — сказал он, — сначала сидит с книгой на скамейке, потом приседает и отжимается. Так и ждет, пока не пустит охрана.
Не знала, что секретарь замечает мои ежедневные визиты. В зависимости от смены, меня к спискам чаще всего допускали первой, но была пара охранников, предпочитавших помучить ожиданием, и тогда приходилось слоняться у центрального входа по два-три часа.
— Уровень физической подготовки? — буркнул претор. Это вопрос явно ко мне.
— Три года общей подготовки. Год — интенсивных тренировок на выносливость.
— Бокс, боевые искусства?
— Никак нет, не допускали. Только пулевая стрельба, пистолет Томпсона, сэр.
Усы Кантаны дернулись, не понять, довольно или нет, но произнесенные им слова выбили чечетку на моем взорвавшемся ответным стуком сердце.
— Запиши ее в Гамму. Там сейчас одно отребье собралось, пусть хоть кто-то меня порадует. Да, Маккой, а почему вы тянетесь во фрунт и рявкаете как военная? У нас, официально, гражданская академия и лучше завязывать со странными привычками. В документах нет указаний, что вы служили.
— Это от волнения, сэр. Мой папа — полицейский, — я с трудом вдохнула новую порцию воздуха. Почему-то в приемном кабинете кислород отсутствовал как факт, будто его вытянули индивидуально для меня. — Благодарю, сэр.
Коротко кивнув, Кантана прошел мимо меня в комнату совещаний, обдав по дороге пыльным запахом табака и пороха. А насчет опыта стрельбы, мне кажется, повезло. И я правильно не упомянула, насколько реально он мал. Да куцый совсем, положа руку на сердце.
Я перевела сияющий взгляд на темные очки секретаря и выдохнула.
— И вам спасибо, сэр. А что такое Гамма?
— Гамма — это третьесортный набор, Маккой. Те бракованные, но потенциально интересные личности, которые остались после приема великолепных кандидатов, попавших в Альфу, и качественных — в Бету. Из группы Гамма к концу месяца отсеивается примерно восемьдесят процентов. Но тебя же это не остановит?
— Нет, сэр, — широко улыбнулась я.
Секретарь принялся оформлять бумаги на мое размещение. Жаль, нельзя кричать и прыгать от счастья. С трудом подавляя расползающуюся самодовольную улыбку, я изо всех сил старалась придать серьезность лицу, даже начала изучать названия на корешках многочисленных папок, рядами выстроенных на стеллажах рядом с письменным столом. Студентка академии должна стремиться к знаниям, вот как я.
Больше всего было отчетов от кафедр «Рунология» и «Боевые эликсиры». И совсем мало места занимали документы по специализации «Создания Хаоса». Посмотрев наверх, почти под потолок, я обнаружила висящие идеально ровной линией портреты пока неизвестных мне преподавателей-риторов. Все как один — на темном фоне и в синих кителях Стражей с орденскими планками на груди.
