В предисловии Черчилль в нескольких абзацах перечисляет заслуги герцога. Только перечисляет, но и этого наброска крупными мазками достаточно, чтобы понять, что речь идет о выдающейся личности: книга посвящена военачальнику, «не проигравшему ни одной битвы», «не отступившему ни от одной крепости, которую он подверг осаде»; полководцу, который «до появления Наполеона обладал самой обширной властью в Европе»; дипломату, под началом которого «был создан союз почти двадцати конфедеративных государств»; государственному деятелю, «видение которого простиралось далеко за океаны», благодаря континентальной политике которого «были заложены или усилены основы будущих британских доминионов в Новом Свете и Азии»; руководителю, который «на протяжении шести лет являлся не только главнокомандующим союзников, но и фигурально правил Англией». Именно «победоносный меч Мальборо» позволил уничтожить «безмерную власть Франции» с ее стремлением господствовать во всей Европе, а также спасти Габсбургскую империю и обеспечить процветание собственного государства, «заложив основы конституционной и парламентской системы Соединенного Королевства»
[965].
И к чему в итоге все это привело? Как к этим достижениям отнеслись потомки, мнение которых варьировалось от недовольства до безразличия? Вот здесь и появляется тот самый важный вопрос: «Чем вызван столь резкий контраст между славой и успехом» полководца в прошлом и «неуважением сограждан к его памяти» в будущем? По мнению Черчилля, поиск ответа на него является «интересным историческим исследованием»
[966]. Не только «интересным», но и полезным. Разве не касается этот вопрос большинства других публичных фигур, добившихся при жизни величайших успехов и забытых после своей кончины? Разве, задаваясь этим вопросом, не задумывался Черчилль о собственной судьбе? Тридцать лет в политике и неумолимо приближающееся шестидесятилетие. Что ожидает впереди, и будут ли вообще достижения? И как грядущие поколения будут смотреть на его свершения? Или он так и войдет в историю одним из ярчайших, но так полностью и не реализовавшим себя парламентарием?
Поставленный Черчиллем вопрос о причинах, разделяющих достижения и их восприятие современниками, а потом и потомками, не имеет однозначного ответа. Автор будет искать ответ на протяжении всей биографии Мальборо. И начнет с предисловия, где укажет на одну из причин — неблагодарность. Ему всегда импонировало высказывание Плутарха: «Неблагодарность по отношению к своим великим людям есть характерная черта сильных народов»
[967]. В противовес сложившемуся мнению, уже в предисловии Черчилль сообщает читателям, что, несмотря на все зигзаги в политической карьере, характер «герцога Джона» «демонстрирует потрясающее постоянство». Подобное постоянство проявилось и в его отношениях с супругой; и в службе сначала принцессе, а затем королеве Анне; и в дружбе с Годольфином, который был его «близким другом и союзником на протяжении сорока лет, и лишь смерть разлучила их»; и в «братском союзе» с Евгением Савойским
[968]. Рьяно устремившись на защиту протагониста, Черчилль замечает, что ему интересен не только парадный портрет герцога в сияющих доспехах — он хочет воскресить живой образ и сделать его более доступным для понимания. «Я надеюсь показать, что он был не только выдающимся английским солдатом, но и первоклассным государственным деятелем; что он не только был титаном (что не оспаривается), но и добродетельным и великодушным созданием»
[969].
В заключительной части предисловия Черчилль, как это обычно принято, выразил благодарность помогавшим ему в работе над огромным трудом. Помимо упоминаемого выше Мориса Эшли, благодарности автора удостоились 9-й герцог Мальборо и 7-й граф Спенсер, открывшие свои архивы, профессор Джордж Маколей Тревельян и, наконец, мистер Кейт Фейлинг, беседам с которым автор «многим обязан».
Завершалось предисловие стандартным: «Уинстон Спенсер Черчилль, Чартвелл Уэстерхэм». И нестандартным: «13 августа 1933 года»
[970]. Автор специально выбрал эту дату — двести двадцать девятую годовщину битвы при Бленхейме. Отныне предисловие ко всем томам этого произведения Черчилль будет фиксировать именно этой датой, словно демонстрируя мистическое значение своего труда.
Годовщина Бленхейма будет и впредь занимать важное место в системе ценностей британского политика. В следующем многотомном труде — «Вторая мировая война» — он дважды упомянет эту дату. Один раз — во время своего первого визита в Москву в 1942 году («Был четверг 13 августа — этот день всегда был для меня „днем Бленхейма“»
[971]), второй раз — поздравляя недавно назначенных для руководства ведением боевых действий в Северной Африке генералов Бернарда Монтгомери (1887–1976) и Гарольда Александера (1891–1969) («годовщина Бленхейма <…> принесет заслуженную славу и успех»
[972]).
Публикация фрагментов первого тома «Мальборо: его жизнь и время» была осуществлена в Sunday Times в период с 11 июня по 27 августа. В книжном формате «Мальборо» был издан George G. Harrap & Со. Ltd. 6 октября 1933 года. Первый том состоял из тридцати двух глав и включал шестьсот шестнадцать страниц. В том же месяце было сделано две допечатки. Общий тираж составил семнадцать тысяч экземпляров. В США новое произведение опубликовало 10 ноября 1933 года Charles Scribners Sons. Чарльз Скрайбнер решил разделить первый том на два по триста двадцать (1650–1688 годы) и триста двенадцать (1688–1702 годы) страниц соответственно.
Еще в предисловии Черчилль сообщил, что, хотя он и его команда «старались проверить все документы и первоисточники», они «со смирением ждут коррекции, которую владеющие обширными познаниями студенты или критики смогут предоставить»
[973]. Редко, когда первое издание обходится без ошибок, и «Мальборо» в этом отношении не стало исключением. Обнаружилось, что в книге ошибочно используется термин «иезуит» в отношении Шотландского колледжа в Париже. Также небольшую неточность в критике Маколея нашел его внучатый племянник профессор Тревельян. Эти и несколько других ошибок были исправлены во втором издании, выпущенном George G. Harrap & Со. Ltd. в ноябре 1934 года.
В ходе рекламной кампании, направленной на продвижение новинки, Черчилль дал интервью 30 сентября The Observer. В нем он поведал о своем интересе к личности «герцога Джона» еще со времен учебы в школе. Также он упомянул сдерживающие факторы и критику Маколея, мешавшие ему приступить к работе над биографией. Отдельно он отметил помощь Розбери, а также беседы с Бальфуром, которые помогли ему найти антидот против викторианской критики
[974].
