Высоко оценивая произведение в целом, Киплинг счел необходимым поделиться своими соображениями относительно некоторых прилагательных. Например, ему не понравилось, что Черчилль использовал несколько раз «печально известный, киношный эпитет» vibrant
. Он настоятельно рекомендовал заменить его в следующих изданиях
[1109].
Черчилль примет совет старшего товарища по перу к сведению, но текст оставит без изменений. В отличие от Маргарет Тэтчер, он не считал Киплинга своим самым любимым писателем, хотя относился к нему уважительно и был о нем всегда высокого мнения. Незадолго до своего семидесятилетия он даже признался, что Киплинг «оказал огромное влияние на мою жизнь»
[1110].
Как и многие другие известные писатели, Киплинг начал творить очень рано. Ему не исполнилось и тридцати, когда в 1893 году он опубликовал рассказы, вошедшие впоследствии в известный сборник «Книга джунглей». В октябре 1896 года вышел сборник его стихотворений «Семь морей». Одним из читателей этого сборника был Уинстон Черчилль, несший в тот момент службу в Бангалоре. По его мнению, это была «посредственная книга, уступающая предыдущим работам». «Немногие писатели прошли испытание успехом», — заметил молодой гусар своему брату, приведя примеры Генри Райдера Хаггарда, Стэнли Веймана (1855–1928), Рольфа Болдервуда (1826–1915), которые «либо теряют, либо уже потеряли все свое умение». По мнению Черчилля, в подобной печальной последовательности: от таланта к посредственности через вершину успеха — была своя закономерность. На начальном этапе творчества написанное, как правило, не пользуется популярностью. Автора не печатают. Денег не хватает. И вот происходит чудо. Из-под пера выходит произведение, которое делает автора знаменитым. От него ждут новых книг, и он начинает либо использовать старые наброски, уступающие по качеству звездному сочинению, либо быстро пишет опусы на потеху публике, спешка в создании которых определяет их слабость. «Отныне авторы не пишут для славы — только ради денег», — констатирует Черчилль в 1897 году. «Все это очень печально, но так оно и есть на самом деле. Боюсь, Киплинг как писатель мертв»
[1111].
Нечасто можно увидеть, чтобы один будущий лауреат Нобелевской премии по литературе высказывал столь категоричные и негативные суждения о другом будущем лауреате той же премии.
Следующие пятнадцать лет показали, что Черчилль ошибался относительно Киплинга. Появятся новые произведения, которые принесут Киплингу успех и введут в пантеон классиков мировой литературы. Киплинг станет не только первым английским мастером слова, отмеченным Шведской академией, но и самым молодым обладателем почетной награды.
Но так ли Черчилль был не прав? Скорее его выводы оказались поспешными, но не такими уж и неверными. В пятьдесят лет Киплинг достигнет пика популярности, за которым последует стремительное падение. Падение в творчестве, где не будет места ни новым темам, ни новым приемам, ни новым прорывам. Однако даже этот интеллектуальный застой нисколько не ослабит признания и влияния достигнутых творческих успехов. Одним из них несомненно является стихотворение «Если»
, написанное в 1895 году, но опубликованное только спустя пятнадцать лет в книге «Награды и феи». Это небольшое стихотворение объемом в тридцать две строки станет одним из самых любимых у Черчилля. Он будет не раз обращаться к «бессмертным строкам», вставляя их в свои речи, особенно в напряженные годы Второй мировой войны
[1112].
Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех,
Верь сам в себя, наперекор вселенной,
И маловерным отпусти их грех;
В разных переводах известно также как «Заповедь», «Завещание к сыну», «Когда», «Если сможешь», «Из тех ли ты…». Согласно опросу, проведенному Би-би-си в 1995 году, признано самым популярным английским стихотворением.
Пусть час не пробил, жди, не уставая,
Пусть лгут лжецы, не снисходи до них;
Умей прощать и не кажись, прощая,
Великодушней и мудрей других…
Останься прост, беседуя с царями,
Останься честен, говоря с толпой;
Будь прям и тверд с врагами и друзьями,
Пусть все, в свой час, считаются с тобой;
Наполни смыслом каждое мгновенье,
Часов и дней неумолимый бег,
Тогда весь мир ты примешь во владенье,
Тогда, мой сын, ты будешь Человек!
В речах Черчилля встречаются и менее явные аллюзии на произведения Киплинга. Например, биограф Киплинга Дэвид Гилмор обнаружил сходство между известным фрагментом военного выступления Черчилля: «…мы будем сражаться на морях и на океанах, мы будем сражаться <…> в воздухе; <…> мы будем сражаться на побережье, мы будем сражаться в пунктах высадки, мы будем сражаться на полях и на улицах, мы будем сражаться на холмах…» — с «Книгой джунглей»: «они сражались среди прибрежных камней; сражались на песке; сражались на истертых гладких базальтовых камнях»
*
[1113].
Киплинг стал одним из тех, кого Черчилль с радостью знакомил со своим новым произведением. Он направил ему первый том осенью 1933 года и получил благожелательный отзыв
[1114]. Он вновь включил Киплинга в список рассылки в октябре 1934 года, чтобы познакомить его со вторым томом. Получив подарок, Киплинг поинтересовался у автора, когда можно ожидать продолжения
[1115]. Черчилль не знал на тот момент точного ответа. Не знал он и то, что Киплинг не доживет до выхода третьего тома: он скончается 18 января 1936 года в Лондоне от прободения язвы.
Черчилль и Киплинг никогда не были близкими друзьями. Более того, из-за политических разногласий Киплинг в течение многих лет не разговаривал с Черчиллем, что очень огорчало последнего
[1116].
После кончины писателя Черчилль согласился выступить в ноябре 1937 года на инаугурационном обеде Мемориального фонда Редьярда Киплинга. Текст выступления появился на страницах The Times и в сокращенном виде в Daily Telegraph. Также под заголовком «Почтение Киплингу» он вышел в номере John O’Londoris Weekly and the Outline, а позже был опубликован Мемориальным фондом Киплинга в виде отдельной брошюры. Это был хвалебный отзыв, в котором отмечалась «мощь, сила, изящество и лаконичная живость стиля», а также «уникальность и неподражаемость» творчества Киплинга, «провозгласившего целый ряд новых культурных ценностей».
