Описывая искусство Чаплина, автор не мог не воздать ему должное за великое использование пантомимы. Хвалебные упоминания на этот счет встречаются еще в статье Черчилля «Город фильмов Питера Пена», опубликованной в предпоследний день 1929 года в Daily Telegraph и относящейся к американскому циклу
[95]. В новом эссе он называет «главным достижением Чаплина возобновление в наши дни одного из величайших искусств древнего мира» — пантомимы
[96]. Далее он перечисляет преимущества и отличительные особенности этого жанра.
Читая эссе Черчилля, нельзя забывать, что автор, хотя и стал во многом знаменит благодаря своей деятельности на ниве государственного управления, по складу характера и мировоззрению всегда оставался творческой личностью. И в этой связи особый интерес представляют качества, которые Черчилль не просто выделял в Чаплине, но которые считал неотъемлемой составляющей каждого художника. На одно из них он обращает особое внимание — готовность экспериментировать
[97]. Без проб нет достижений, без эксперимента нет творца, без поиска — нет решения.
Сам Черчилль любил экспериментировать, не замыкаясь в своем творчестве на одном лишь написании статей. И хотя начиная с июня 1929 года и дальше, на протяжении десяти лет, он не занимал, кроме депутатского места в палате общин, никакого официального поста, его день был расписан по минутам, а он сам управлял одновременно сразу несколькими параллельно реализуемыми проектами. Были среди них и написание эссе, и работа над книгами. Особое место занимали выступления, причем не только в многочисленных аудиториях, разбросанных по стране, но и в радиоэфире. Сам Черчилль старался не отставать от жизни и стремился иметь у себя аппаратуру последних моделей. В феврале 1928 года он заинтересовался новым восьмиламповым радиоприемником, позволяющим ловить сигналы двадцати иностранных радиостанций. Продавец три часа показывал политику, как работает устройство, пока тот не научился им пользоваться самостоятельно
[98].
Черчилль не только сам обновлял свою радиоаппаратуру, но и старался, чтобы возможностями радио могли наслаждаться как можно больше людей. Особенно тех, для кого новый медиаресурс был едва ли не единственным способом получения новостей. Например, людей с ограниченными возможностями.
В декабре 1929 года Черчилль согласился принять участие в благотворительном проекте Фонда незрячих, направленном на сбор средств для покупки и передачи слепым людям радиоприемников. Это выступление пришлось на рождественские праздники. Черчилль подготовил длинную проникновенную речь, призвав радиослушателей не скупиться жертвовать деньги для помощи несчастным. В заключительной части он рассказал одну историю: «Не помню, в какой книге я ее прочитал». В ней сообщалось о человеке, невинно осужденном и приговоренном к пожизненному заключению. Проведя некоторое время в тюрьме, он начал общаться со своей любимой посредством телепатии. Каждую ночь в каменной стене открывалась невидимая дверь, и любимая являлась к узнику, унося его в «прекрасные страны и сады, где ярко светило солнце, а прохладный и искрящийся воздух был наполнен спокойствием и весельем». Но однажды ночью она не пришла. Она скончалась. Каменная стена больше никогда не превращалась в дверь. «Но вы, — заявил Черчилль радиослушателям, — и без телепатии способны любому незрячему человеку открыть дверь, которую больше ничто не сможет затворить»
[99].
На следующий день Черчилль получил благодарственное письмо от руководителя Би-би-си Джона Чарльза Рейта (1889–1971)
[100]. Выступление политика имело огромный успех, позволив собрать более шести тысяч фунтов. К октябрю 1930 года бесплатные радиоприемники были установлены у шести с половиной тысяч незрячих людей
[101]. На следующий год Черчилль вновь принял участие в аналогичном радиообращении, сказав своим слушателям, что на сегодняшний день радиоприемники имеют семь тысяч инвалидов, через три месяца их число увеличится до десяти тысяч — но это половина, всего лишь половина лишенных зрения в стране. «Вы не можете оставить все как есть, — убеждал он. — Вы не можете лишить другую половину радости от пользования радиоприемником, оставить людей в темноте и одиночестве. Мы должны предоставить им возможность слушать радио уже сейчас. Мы должны собрать еще двадцать тысяч фунтов»
[102].
В феврале 1931 года Джон Рейт вновь обратился с предложением. Би-би-си подготовило серию передач о побегах. По их мнению, было бы интересно, если бы политик рассказал о своем побеге из бурского плена в конце 1899 года
[103]. Когда-то этот побег наделал много шума и даже сделал Черчилля знаменитым. Но теперь, по прошествии тридцати лет, политик не собирался размениваться на такие эпизоды. В своем ответном послании он сообщил главе Би-би-си, что «не имеет желания выступать на предложенную тему». Он не собирается использовать радиоэфир, за исключением выступлений по «великим вопросам национальной политики или в благотворительных целях, аналогичных обращению для Фонда незрячих»
[104]. Ответ Черчилля был достаточно строгим, но на это у него имелись свои основания. Как будет показано дальше, отношения с главой радиовещательной корпорации не были гладкими, и Рейт неоднократно препятствовал попыткам Черчилля выступить перед радиослушателями по тому или иному наболевшему политическому вопросу.
При наблюдении за деятельностью Черчилля в этот период может создаться впечатление о ее хаотичном характере. На самом деле это не так. Во всех занятиях нашего героя присутствовала внутренняя логика, а также свойственные ему решимость, настойчивость и последовательность. Черчилль с открытым забралом боролся против инициатив как лейбористского правительства, так и собственной партии, которые считал противоречащими интересам государства. Он активно выступал в парламенте и на других площадках, собирал полные залы и формировал команду последователей. Он был все так же активен, как и тридцать лет назад, когда пробирался на вершину успеха, борясь сначала за место в палате общин, а затем — за пост министра.
