Последняя мысль особенно важна. Черчилль не раз возвращается к ней на страницах биографии, показывая, что у этого явления много граней. С одной стороны, «сосредоточение стольких нитей и ресурсов в руках одного человека вызвало резкую зависть со стороны гордых»
[1311] противников. С другой — каждое новое преодоление, успех и достижение способствуют не только решению старых проблем, но и со временем становятся причиной появления новых. Так было и с победами Мальборо: вместо спокойствия и прогресса они поощряли раздоры и жажду завоеваний в странах-союзниках — в самой Англии, в Нидерландах, Пруссии и Австрии. Да и в личном плане — военные триумфы полководца не укрепили его положение, а наоборот, привели к изоляции, к активному сплочению вокруг него завистников и врагов. Черчилль называет эту закономерность «мистическим законом»
[1312]. В диалектике она известна как закон отрицания отрицания, а в науке управления станет одним из основных положений теории жизненного цикла организации.
Если же говорить об управлении изменениями, то, развивая свой тезис о причинно-следственной связи между успехом и протестом, Черчилль акцентирует внимание читателей на непреложной истине — любое изменение порождает ответную реакцию
[1313]. Историческая литература богата подобными описаниями. Но Черчилль идет дальше многих авторов. Он делает меткое наблюдение, впоследствии подробно изученное специалистами в области организационной экологии профессорами Майклом Ханнаном (род. 1943) и Джоном Фрименом (1944–2008): каждый успех помимо своих положительных свойств имеет и негативную сторону, он снижает гибкость и повышает инерцию. В качестве примера Черчилль приводит французскую армию, которая по своему профессионализму на протяжении двух веков лидировала в Европе. Именно это превосходство, по мнению британца, и стало одной из основных причин ее невосприимчивости к последним техническим нововведениям
[1314].
Третий пласт, отчасти связанный с вопросом управления изменениями, но по сути имеющий более универсальное значение, посвящен личности руководителей. Как правило, изменения инициируются теми, кто недавно занял свой пост. В этом случае происходит усиление ответной реакции. Подчиненных не устраивают как предложенные инновации, так и личность самого руководителя. Черчилль описал эту особенность на примере Вильгельма III, который не только сменил в результате государственного переворота Якова II, но и оказался иноземцем — прибыл из Нидерландов со своими представлениями, правилами и помощниками. Статхаудер тоже подлил масло в огонь. Он «никогда не любил Англию и не желал разбираться в ее внутренних делах»
[1315]. В решении нависших над ним проблем ему «не хватало такта и беспристрастности». Его отличала «нелюбовь к новым подданным», а также «недопустимые протекции голландцам и несправедливость к английским командирам»
[1316]. Англичане платили ему взаимностью, воспринимая его приход как «необходимое зло». В армии, в политических кругах и в народе стало накапливаться недовольство, не способствовавшее ни успеху реформ, ни процветанию страны. Результат взаимного недоверия — «упущение множества возможностей либо их неполная реализация»
[1317].
Не избежал критического разбора и предшественник Вильгельма на британском престоле. На примере политики Якова II Черчилль рассматривает еще одну грань управления изменениями. Переняв бразды правления у своего брата Карла II после его кончины, Яков вернул католицизм. Это решение вызвало недовольство и стало «причиной всех бед, которые обрушились на правление» последнего британского короля-католика
[1318]. В стране стали множиться протесты и распространяться брожения. Началось противостояние между инициатором изменений и средой. Черчилль фиксирует внимание в этой борьбе на поведении Якова, осуждая метания последнего. Решения можно и должно корректировать в случае их неудач либо существенных перемен во внешней среде. Но нет ничего хуже, считал Черчилль, чем во время выбора альтернатив проявлять колебание и оттягивать решение до того момента, пока не станет слишком поздно. Оказавшись бессильным в подавлении реакции, Яков II стал метаться между принятием помощи со стороны Людовика XIV и отказом от католицизма.
Обратиться за поддержкой к «королю-солнце» означало укрепить власть в своей стране, подавить мятежи и усмирить недовольных. Но в то же время это привело бы к появлению зависимости от французов. Другой вариант позволял избежать кабалы иностранного государства, но означал признание ошибочности католического курса. Затянув с принятием решения, Яков II довел положение до состояния неуправляемости. Он попытался исправить ситуацию, начав сворачивание католицизма и распространение протестантства. Но точка бифуркации была пройдена, момент упущен, отныне от выбора монаршей особы уже ничего не зависело. Народ воспринял резкую смену курса как признак слабости и перешел в наступление. За волнениями последовали новые скоропалительные меры, которые лишь усугубили ситуацию, внеся раздор среди сторонников короля и объединив его противников. Результатом медлительности, когда требовалась решительность, и суеты, когда ценилось спокойствие, стало сплочение против короля всех и вся
[1319].
Четвертое направление связано с природой власти. Черчилль сравнивал власть с «богиней, которая не терпит соперниц у своих любовников»
[1320]. Но власть не только требует исключительной преданности. Она также меняет людей, смещая нравственные приоритеты и моральные устои. Законы, которые действуют в обыденной жизни, теряют свою актуальность. На их место приходят новые правила и нормы. Например, ни одно добро не остается безнаказанным. Насколько неблагодарными могут быть те, кому в свое время была оказана помощь, супруга Мальборо Сара испытала на личном примере. В свое время она помогла своей дальней родственнице, нуждающейся в деньгах и связях, Эбигейл Хилл, в замужестве баронессе Мэшем (1670–1734). Вначале Черчилли взяли ее к себе в дом, затем устроили при дворе королевы Анны. Со временем Эбигейл удалось сблизиться с королевой и стать распорядителем личных средств Ее Величества. На этой ответственной и влиятельной должности она сменила свою благодетельницу, которая вместе с супругом впала в немилость. По словам Черчилля, «королева начала настолько же ненавидеть Сару, насколько когда-то ее любила»
[1321]. Не без влияния Эбигейл Мальборо лишили командования армией, а сам он был вынужден искать убежища за границей, откуда вернулся только после того, как королева приказала долго жить.
