Помимо Марша, из близкого окружения Черчилль познакомил с рукописью своего научного консультанта, профессора экспериментальной физики Оксфордского университета Фредерика Александра Линдемана (1886–1957). Ученый счел, что текст следует немного дополнить, более подробно раскрыв духовное и ментальное развитие героя, иначе у читателей неизбежно возникнут вопросы относительно истоков появления первых литературных успехов, которых Черчиллю удалось добиться в относительно молодом возрасте и которые резко контрастировали с создаваемым им образом троечника
[130].
Обсуждение книги с Маршем и Линдеманом представляло собой стандартный этап творческого процесса. Начиная со своей второй книги — «Речная война», Черчилль стал активно согласовывать отдельные куски с друзьями и экспертами. Значительно менее понятным выглядит отправка в августе 1930 года рукописи лидеру Консервативной партии Стэнли Болдуину. Во-первых, в книге не упоминается имя экс-премьера. Во-вторых, описываемые события никак не затрагивали деятельность этого государственного деятеля. В-третьих, в момент работы над книгой между бывшими коллегами бурным цветом расцвели разногласия по серьезнейшему и болезненному для британской политики вопросу управления Индией. Несмотря на противостояние, Черчилль не просто направил рукопись политическому оппоненту, но и попросил его высказать мнение о целесообразности приведения в книге философских рассуждений, озадачивших Бачена
[131].
В свете этих фактов реакция Болдуина заслуживает отдельного внимания. Лидер тори рукопись прочитал. Текст ему настолько понравился, что, дойдя до половины, он не сдержался и сообщил Черчиллю, что мемуары представляют собой «восхитительный винтаж»
[132]. Дочитав до конца, он вновь разразился комплиментами. По его мнению, «книга превосходна», он «прочитал ее с восторгом». Ему понравились куски, где описано становление главного героя и показано, как «молодой лев первый раз пробует мясо». «Это помогает объяснить и лучше раскрыть притягательную личность» автора. Болдуин заметил, что ему самому «остается только желать сделать что-то хотя бы наполовину так же хорошо», как написаны эти реминисценции. «Одно могу сказать определенно, вас будут читать, комментировать и штудировать все, кто изучает историю или пытается писать про эту эпоху». Правда, Болдуин поддержал Бачена, также признав, что некоторые рассуждения Черчилля приведены явно «не к месту»
[133].
Пока друзья и коллеги Черчилля знакомились с рукописью, делая свои замечания и выражая восторг, автор времени зря не терял. Как бы талантливо ни была написана книга, для Черчилля она представляла собой коммерческий продукт, позволявший ему содержать семью и вести тот образ жизни, к которому он привык, поэтому он стал решать вопрос с рекламой своего детища, а также с публикацией фрагментов в газетах. В августе с ним встретился главный редактор Daily News Том Кларк (1884–1957). Восхищенный работой, он согласился опубликовать кусок в двадцать пять тысяч слов. Также Кларк сообщил, что Daily News планирует потратить на рекламу книги три с половиной тысячи фунтов, позиционируя ее, как «самое замечательное сочинение» Уинстона Черчилля
[134]. Рекламные лозунги далеко не всегда совпадают с истинным положением вещей, но здесь представители СМИ не ошиблись. Речь действительно шла об одной из «самых замечательных книг» британского политика.
Черчилль всегда очень трепетно подходил к оформлению своих работ, и новая книга не стала исключением. Было отобрано двадцать пять иллюстраций — фотографий и карт, которые, по мнению автора, «очень равномерно распределялись по книге и иллюстрировали ее чрезвычайно хорошо»
[135]. На фотографиях был представлен как сам автор в различные периоды жизни — в пятилетием возрасте, во время учебы в Королевском военном колледже Сандхёрст, в форме второго лейтенанта 4-го гусарского полка
, рядом с поло-пони в Бангалоре, на лошади в Бангалоре, серия фото в плену, в форме лейтенанта Южноафриканской легкой кавалерии, после избрания членом палаты общин от избирательного округа Олдхэм, — так и иные герои повествования: родители — леди и лорд Ранфдольф Черчилли; генерал сэр Биндон Блад (1842–1940), командующий Малакандской военной кампанией 1897 года; генерал сэр Ян Стэндиш Монтейт Гамильтон (1857–1943), друг Черчилля, которому он посвятил свое пятое произведение. Особую гордость автора представляла фотография, запечатлевшая его выступающим в Дурбане на фоне Юнион-Джека после побега из бурского плена. Были и тематические изображения: атака 21-го уланского полка во время битвы за Омдурман; две фотографии бронепоезда, с которым связан эпизод пленения молодого аристократа.
В ходе обсуждения с издателями некоторые фотографии в книгу не вошли. Так, например, «под нож» попало изображение пушки, названной в честь матери главного героя
[136]. Несмотря на исключение этой иллюстрации, Черчилль отметил свою мать, леди Рандольф Черчилль, в девичестве Дженни Джером (1854–1921), особенно. Одновременно с фотографией, которая была помещена не среди текста, а на фронтисписе, в книге приводился ее портрет. Леди Рандольф была одной из красивейших женщин своего времени, и недостатка в художественных изображениях ее образа не было. Черчилль выбрал графический портрет, выполненный Джоном Сингером Сарджентом (1856–1925).
Последний вопрос, который предстояло решить, касался названия. Вначале Черчилль хотел назвать книгу «Мемуары о моих ранних годах»
[137], затем конструкция была упрощена и свелась к «Моим ранним годам». «Это самое простое и самое лучшее предложение», — считал автор
[138]. Однако у американского издателя было свое мнение. В его понимании, книга британского политика не является воспоминаниями в чистом виде, она превосходит большинство работ мемуарного жанра
. Поэтому он предложил расширить название. Например, «Переменная активность: мои ранние годы». Черчиллю идея понравилась. Он счел новый титул более «наглядным и привлекательным»
[139]. Еще бы! — ведь он был хорошо знаком с выражением «переменная активность». В молодые годы Черчилль прочитал одноименную новеллу Джорджа Альфреда Хенти (1832–1902), затем назвал так первую главу в своей книге «Поход Яна Гамильтона», а в 1909 году использовал этот оборот в одной из своих речей. В итоге было решено издавать книгу под двумя названиями, отдельно для Старого и Нового Света.
