По мнению политика и историка Роя Харриса Дженкинса (1920–2003), если бы на месте Болдуина оказался другой, «более решительный премьер», то Черчилль мог бы лишиться своего влиятельного поста еще раньше
[1]. Правда, в этом случае премьеру пришлось бы найти для непоседливого коллеги другое место, что было далеко не так просто. В качестве альтернативы активно рассматривалось Министерство по делам Индии
[2], с переводом в Казначейство из Министерства здравоохранения Артура Невилла Чемберлена (1869–1940)
[3]. Не исключено, что если бы тори остались у штурвала, то обсуждаемая кадровая перестановка действительно имела бы место. Но, как сказал все тот же Дженкинс, «до выборов 1929 года у Болдуина не хватило энергии, а после — власти»
[4]. В итоге Черчилль сошел с правительственного лайнера. В четверг 6 июня вместе с другими министрами он прибыл в Виндзорский дворец, где вернул церемониальные регалии канцлера Казначейства. На следующий день в Виндзоре появились лейбористы, принявшие из рук короля соответствующие полномочия. Новым министром финансов стал Филип Сноуден (1864–1937), занимавший этот пост ранее, в 1924 году.
В этой, на первой взгляд, ничем не примечательной и вполне обычной смене правительств состоял третий кризис в жизни именитого политика. В нем не было ни той скандальности, ни того отчаяния, которые отличали уход из Адмиралтейства в 1915 году; в нем не было ни той неожиданности, ни того недовольства, которыми характеризовались одновременная потеря мест в правительстве, парламенте и партии в 1922 году. Не было в нем и того временного бессилия, что наблюдалось в 1915 и 1922 годах, когда Черчилль оказался не в состоянии противостоять внешнему потоку событий. На этот раз, на последнем заседании кабинета 3 июня, он был одним из немногих, кто высказался в пользу отставки. Но только ни он, ни его друзья, сторонники и коллеги на тот момент ничего не знали об истинном характере произошедших перемен. Черчилль ожидал скорейшего возвращения в горнило политической борьбы. В то время как разразившийся кризис станет самым продолжительным, самым тяжелым, но в то же время самым плодотворным в жизни Черчилля. А пока, после пяти лет напряженной работы, он решил развеяться и осуществить запланированное на лето 1929 года продолжительное путешествие по Северной Америке.
Это было третье посещение Черчиллем Североамериканского континента, и оно было особенным. Во-первых, в Новом Свете он не был почти что тридцать лет. Во-вторых, раньше Черчилль останавливался лишь на Восточном побережье. Самой западной точкой его путешествий был Виннипег. На этот раз он планировал пересечь весь континент — посетить основные достопримечательности в Канаде, затем две недели провести в Калифорнии, после чего вернуться на Восточное побережье через Солт-Лейк-Сити, Денвер, Чикаго, Детройт и наконец остановиться в Нью-Йорке. В-третьих, политик ехал не один. В первой поездке его тоже сопровождали — однополчанин Реджинальд Вальтер Ральф Барнс (1871–1946), но теперь с ним ехала, как он сам выразился, целая «труппа»
[5]: брат Джон (1880–1947), сын Рандольф (1911–1968) и племянник Джон (1909–1992). Черчилль полагал, что поездка пойдет юношам на пользу. По его мнению, «замечательно», что Рандольф и Джон «смогут своими глазами увидеть мощь американских земель как раз в тот период своей жизни, когда происходит формирование мировоззрения»
[6].
Какую цель преследовал экс-министр в этой длительной и дорогостоящей поездке по Новому Свету? «В основном для отдыха и получения удовольствия», — признавался он американскому бизнесмену Уильяму Генри Крокеру (1861–1937), возглавлявшему, помимо банковской сферы, несколько компаний в области связи, энергетики и страхования. Черчилль хотел лично «увидеть великолепные земли, о которых много наслышан», а также «встретиться с людьми, этими землями управляющими»
[7]. В ходе встреч с американским истеблишментом он планировал «обсудить будущее мира, даже если мы не в состоянии оказывать на него влияние конкретными решениями»
[8].
Во время поездки Черчилль хотел встретиться с автопромышленником Генри Фордом (1863–1947) и президентом США Гербертом Кларком Гувером (1874–1964)
[9]. Также он рассчитывал пообщаться с газетным магнатом Уильямом Рандольфом Хёрстом (1863–1951), которому подчинялись множеством изданий, в том числе New York American, New York Evening Journal, Boston American, Boston Advertiser, Chicago Herald and Examiner, Chicago American, San Francisco Examiner и Los Angeles Examiner.
Для активно пишущего Черчилля, получавшего основной доход с публикаций своих книг и особенно статей, визит к Хёрсту имел принципиальное значение. Еще в августе 1928 года он указывал на важность укрепления деловых отношений с газетным магнатом, особенно в свете возможной отставки с поста канцлера Казначейства
[10]. Поэтому он заранее побеспокоился об организации встречи, обратившись за помощью к своим друзьям: финансисту Бернарду Баруху (1870–1965)
[11] и издателю Уильяму Максвеллу Эйткину, больше известному, как лорд «Макс» Бивербрук (1879–1964). Поддержка влиятельных друзей сделала свое дело: Хёрст с удовольствием согласился принять Черчилля в своем знаменитом замке, расположенном в Сан-Симеоне, на полпути между Лос-Анджелесом и Сан-Франциско. «Для меня будет огромным наслаждением видеть вас и вашу компанию среди моих гостей», — телеграфировал медиа-магнат в июле 1929 года
[12].
В США Черчилль отправился на пароходе «Императрица Австралии». Морская часть путешествия началась в Саутгемптоне, затем последовала остановка во французском порте Шербург и далее — трансатлантический переход в канадский порт Квебек. Сегодня век путешествий, напишет Черчилль спустя несколько лет в одной из своих статей. Научно-технические открытия и социальные потрясения изменили жизни обывателей. Отныне, для несчетного множества людей, отпуск перестал быть исключительно периодом отдыха и восстановления. Он стал дарить «шанс обрести новый опыт и распробовать новый образ жизни под зарубежным небом»
[13].
