В июне 1931 года Черчилль подготовит отдельный меморандум, описывающий состав, функции и порядок взаимодействия нового коллегиального органа с существующими парламентскими институтами. Экономический субпарламент должен быть «освобожден от партийных крайностей, отделен от публичного мнения и состоять из специалистов, квалифицированных в экономических и коммерческих вопросах». Он предлагал ограничить его состав ста двадцатью членами, треть из которых должны являться депутатами палаты общин, владеющими, разумеется, необходимыми компетенциями, а две трети быть представителями бизнеса, профсоюзов и экономических государственных структур. Члены субпарламента должны выбираться на три года, вне зависимости от всеобщих выборов в палату общин
[609].
Присутствующий на выступлении Черчилля политик и историк Герберт Альберт Лоренс Фишер (1865–1940) считал, что в этой лекции не прозвучало ничего нового. То, что предлагал Черчилль, еще до него предложили Сидней Уэбб (1859–1947), Альфред Милнер (1854–1925) и Артур Хендерсон (1863–1935). Также, по мнению Фишера, в создании экономического субпарламента Черчилль преследовал тактическую цель отделения экономических вопросов от политических. Учитывая взятый в 1929 году Консервативной партией курс на протекционизм, он слишком неуютно чувствовал себя среди своих коллег, продолжая отстаивать не пользующиеся популярностью идеи свободной торговли
[610].
Косвенно точку зрения Г. Фишера поддерживают и современные исследователи, которые признают, что, несмотря на «ясное и четкое изложение», Черчилль «обошел главную проблему». «Действительно, инновации требовались, но идеи, а не технократические учреждения, — отмечает историк Норман Роуз. — Ощущалась острая потребность в дальновидных политических деятелях, достаточно смелых для того, чтобы распрощаться с заскорузлыми суждениями. У Черчилля столь разработанной программы не было»
[611].
Предложение Черчилля действительно не отличалось оригинальностью и не являлось достаточным условием преодоления затянувшегося кризиса. Но от него это и не требовалось. Он был политиком, а не экономистом. Вместо самого лекарства он предлагал политический инструмент для его поиска и дальнейшего применения. Основной посыл Черчилля сводился к двум идеям. Первая — выработка решения осуществляется коллегиально, экспертным органом, деятельность которого подконтрольна политикам. Вторая — в выработке конструктивного решения минимизируется влияние партийных разногласий, а также фактор кратковременного популизма с борьбой за избирательные голоса.
Если говорить о самой причине, то дело было не только в том, чтобы вывести экономические проблемы за рамки дискуссий в парламенте, как на это указывал Г. Фишер. В 1930-е годы Черчилль начал все больше склоняться к мысли о неэффективности увеличения государственных расходов за счет кредитов. Экономический кризис отличается от военного, и в нем нельзя победить постоянным вливанием дополнительных денежных средств. Необходимо поощрять частную инициативу, а также развивать мелкое и среднее предпринимательство. Черчилль указывал, что выход из кризиса не будет легким, многие решения не встретят поддержки у избирателей, но этот путь все равно придется пройти. И лучше сосредоточиться на нем, чем на построении утопичных социальных моделей, способных лишь усугубить ситуацию
[612].
Помимо рассуждений на такие сложные и глобальные темы, как экономический кризис, «Размышления» также богаты и автобиографическими материалами. К ним относится эссе «Личные контакты», впервые изданное под названием «Личности, которые оказали на меня влияние или произвели на меня впечатление» в февральском номере The Strand Magazine; в том же месяце под названием «Философы и друзья» эссе вышло в Collier’s. К числу знаковых фигур относятся лорд Рандольф Черчилль, конгрессмен и друг семьи Уильям Бурк Кокран, советник лорда Рандольфа в Министерстве финансов Фрэнсис Моватт (1837–1919), а также Дэвид Ллойд Джордж.
Другое эссе посвящено громкой операции задержания в январе 1911 года двух анархистов, закончившейся их гибелью. Указанный эпизод, в котором приняли участие множество лондонских полицейских и шотландских гвардейцев, вошел в историю как «Осада на Сидней-стрит». Черчилль, к тому времени занимающий пост министра внутренних дел, тоже был на месте событий. Присутствие члена правительства на месте задержания вызвало негативную реакцию как со стороны общественности, так и премьер-министра, но это не помешало Черчиллю поделиться своими воспоминаниями. Впервые они были опубликованы в мартовском номере Nash’s — Pall Magazine в 1924 году. На следующий месяц статья была переиздана в Cosmopolitan. В июне 1936 года она вышла в Men Only.
Отчасти перекликается с этим материалом статья с интригующим названием «Моя шпионская история», опубликованная в сентябре 1924 года в Cosmopolitan и в ноябре того же года в Pall Mall. В ней Черчилль описывает произошедший с ним после начала Первой мировой войны — в сентябре 1914 года — инцидент, когда во время одной из экспедиционных поездок по военно-морским базам в Северной Шотландии внимание политика (на тот момент возглавляющего Адмиралтейство), а также сопровождавших его высокопоставленных лиц
привлек прожектор, установленный на башне одного из домов. Кто его установил и зачем? Чтобы подавать сигналы противнику? Все эти вопросы возникли на фоне слухов о замеченном в районе цеппелине. Было решено выяснить, в чем дело. Мужчины попросили шофера остановить машину, взяли оружие и пешком направились к таинственному зданию. Подойдя, они позвонили в звонок. Дверь им открыл дворецкий. Нетрудно представить его удивление, когда он увидел трех офицеров в военно-морской форме, а также одного в штатском со строгим взглядом.
— Чей это дом?
— Сэра Артура Бигнольда
.
— Ваш хозяин дома?
— Да, сэр. Он обедает с гостями.
— Передайте ему, что офицеры из Адмиралтейства хотели бы задать ему несколько вопросов.
Дворецкий впустил незнакомцев и удалился в столовую. Через некоторое время в холле появился хозяин дома.
— Чем могу вам помочь, джентльмены? — спросил он.
— На башне вашего дома имеется прожектор?
— Да.
— Когда вы его установили?
— Некоторое время назад, два или три года, наверное.
— Для какой цели?
— Чем я обязан вашему визиту, и какое право вы имеете задавать мне подобные вопросы?
— Мы имеем полное право, — ответил контр-адмирал Генри Оливер. — Я глава военно-морской разведки. Для каких целей вы используете прожектор?
