Бленхеймский дворец, первоисточники в жестяных ящиках, работа над двухтомной биографией — казалось, история повторяется. В ту же бурлящую реку творчества, при тех же условиях Черчилль входил почти тридцать лет назад, когда в 1902 году взялся за описание истории жизни своего отца. Совпадение? Да, но только на первый взгляд. На самом деле теперь перед автором стояла задача совершенно иного уровня, и к ее решению он подошел иначе. Тридцать лет назад практически вся исследовательская часть была выполнена Черчиллем самостоятельно, но начиная с «Мирового кризиса» он взял за практику привлекать по узким темам отдельных специалистов: военных, флотоводцев, дипломатов, политиков. Аналогичной практики он придерживался и на этот раз, заметив, что «не собирается экономить на помощи экспертов»
[763].
В августе 1929 года он обратился к контр-адмиралу Кеннету Дьюару, которого высоко ценил за «понимание широты и глубины» военно-морских вопросов
[764], а также рассматривал, как «одного из самых замечательных военно-морских мыслителей и писателей»
[765]. Предложение Черчилля прозвучало своевременно: пятидесятилетний флотоводец как раз был отправлен в отставку и нуждался в поддержке. «Очень сожалею, — прокомментировал Черчилль его отставку, — но я не слишком удивлен, что лейбористское правительство находит в подобных действиях больше проку, чем прежнее руководство»
[766].
Дьюар должен был отвечать за освещение военно-морской тематики. И хотя свою славу герцог Мальборо заслужил победами на суше, по словам Черчилля, «ни в одной стране никогда не было, или по крайне мере было очень мало, полководцев, которые настолько хорошо разбирались в условиях ведения боевых действий на море, как Мальборо»
[767]. Уже по одной это фразе нетрудно догадаться, что Черчилль готовил панегирик. В вопросе понимания специфики военно-морской тематики и ее сложностей он ставил Мальборо даже выше своего кумира Наполеона, отмечая, что его предок «никогда не преуменьшал роли непосредственных условий и дополнительных трудностей службы на море и всегда считал мнение военно-морских офицеров по флотским вопросам главенствующим»
[768]. Более того, считал он, Мальборо рано понял то, что «Наполеон осознал только после Трафальгара»: военачальник, добившийся успеха в сухопутных кампаниях, не в состоянии руководить флотом
[769].
Для консультаций и сбора данных по военной тематике Черчилль обратился к главе военного отдела исторической секции при Комитете имперской обороны бригадному генералу Джеймсу Эдварду Эдмондсу (1861–1956), а также ведущему эксперту в области военной истории, преподавателю колледжа Эксетер Оксфордского университета Кристоферу Томасу Эткинсону (1874–1964)
[770]. Восемь лет назад Эткинсон опубликовал свою книгу о знаменитом генерале: «Мальборо и восхождение британской армии», поэтому он был хорошо знаком и с темой исследования, и с основными источниками. В своей книге Черчилль отметит этот труд: «Ни один историк не изучил скудные сведения о военных передвижениях Мальборо с 1674 по 1677 год так бережно и аккуратно, как Эткинс»
[771]. Эдмондсу и Эткинсу поручалось взять на себя изучение технических подробностей военных кампаний
[772].
В ноябре 1929 года Черчилль пригласит еще одного эксперта — коммандера Джона Хели Оуэна (1890–1970)
[773]. В годы Первой мировой войны Оуэн командовал несколькими подводными лодками, был участником сражений в Северном и Адриатическом морях. После выхода в отставку в 1932 году он посвятил себя исторической работе; в 1938 году опубликовал книгу «Война на море под руководством королевы Анны». В годы Второй мировой войны Джон Оуэн служил в исторической секции Адмиралтейства, готовил отчеты о сражениях подводных лодок и руководящие документы для адмиралов и штабных офицеров.
Впоследствии станет очевидным, что Черчилль несколько переоценил роль военно-морской тематики. В январе 1931 года он с сожалением сообщит Оуэну, что объем поручаемых ему работ составит гораздо меньше обговоренного изначально. Скажется это и на гонораре коммандера
[774].
В декабре 1929 года к команде исследователей присоединился подполковник Ридли Пэкенхэм-Уэлш (1888–1966), ответственный за анализ деталей военных кампаний
[775]. Пэкенхэм-Уэлш закончил военную академию Вулвич, принимал участие в высадке на полуострове Галлиполи в 1915 году, служил во Франции в 1916–1918 годах; в период с 1923 по 1926 год занимался преподавательской работой. Во время Второй мировой войны он получит ранение, дослужится до звания генерал-лейтенанта.
Еще одним специалистом, к которому счел нужным обратиться Черчилль, был Чарльз Карлайл Вуд (1875–1959). В отличие от других членов формируемой команды, он не был ни историком, ни военным. Тем не менее ему принадлежит важная роль в повышении качества опубликованного текста. Он был одним из лучших корректоров и экспертов в области типографских работ. К моменту сотрудничества с Черчиллем Вуд возглавлял редакционный департамент в издательстве Харрапа. Он был педантом и своим порой занудным поведением в конце концов стал раздражать Черчилля, который попросит держать его от себя подальше
[776]. Несмотря на личную антипатию, присутствие Вуда отмечено и в последующих литературных проектах привередливого автора.
Описание творческого коллектива будет не полным без упоминания имени еще одного человека — Фредерика Линдемана. Друзья называли его «проф», недоброжелатели — «барон Берлин». Последних у него было немало. Многих раздражали личные качества Линдемана. Как и любая сильная персоналия, он мог быть обаятельным, когда это требовалось. Но определяющим в его поведении были амбиции, стремление к достижению личного успеха и получение одобрения у представителей высшего света. Окружающие были ему в основном безразличны
[777], что выдавало в нем сноба. К тридцати пяти годам Линдеман добился значительных успехов в науке, однако в дальнейшем использовал свои незаурядные интеллектуальные способности в налаживании великосветских связей и подогреве малопривлекательного соперничества (в борьбе за влияние) с другими известными учеными.
