Книга Поселок на реке Оредеж, страница 28. Автор книги Анаит Григорян

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Поселок на реке Оредеж»

Cтраница 28

Ректор отца Александра знал хорошо: у него на окраине поселка была дача, куда он изредка приезжал летом, и тогда Александр заявлялся в гости и заводил разговор, который обыкновенно заканчивался ссорой.

– И в церковь там почти никто не ходит… – продолжал ректор. – Низина, болото, не растет ничего… река эта, в которой каждый год кто-нибудь то утонет, то утопится.

Сергий сдержанно вздохнул и промолчал. Ректору нужно было выговориться.

– Ну куда ты такой поедешь?

– Так ведь… Христос тоже не к праведникам приходил, отче.

– Христа вспомнил! – ректор махнул рукой. – Я же с тобой по-человечески разговариваю. Пропадешь ты там.

В поселок Сергий приехал поздней осенью, в начале ноября. Канавы вдоль дорог были переполнены водой; выливаясь на дороги, она превращала их в страшную грязь, в которой ноги вязли по щиколотки. Дома, скрытые летом за листвой деревьев, выставляли напоказ облупившиеся стены, и мокрые неухоженные собаки жались в своих конурах, ленясь лишний раз облаять редкого прохожего. Отец Александр встретил Сергия хмуро и сунул ему в руки ящик с инструментами и жестянку с гвоздями: нужно было починить протекавшую крышу церкви, потому что в дождливые дни вода лилась прямо на престол и проводить службу было невозможно.

«Ослаби, остави, прости, Боже, прегрешения наша, вольная и невольная…»

Татьяна тихо застонала во сне. Ее волосы пахли крапивным отваром и еще какими-то травами.

«…вольная и невольная, яже в слове и в деле, яже в ведении и в неведении, яже во дни и в нощи… яже во уме и в помышлении…»

Однажды Сергий случайно взял какую-то чашку на кухне, подумав, что там чай; он сделал глоток и поморщился – в чашке оказался какой-то густой горький настой, а Татьяна, вошедшая в кухню, вдруг подбежала к нему и отобрала чашку:

– Это, Сережа, не тебе!

Он хотел спросить, что это за настой, но не стал: лицо у жены было жалобное и виноватое. Она перед тем ездила домой, в Заполье, и вернулась печальная, хотя обычно приезжала от матери веселая и рассказывала целый вечер тамошние новости: например, что кошка Уралка, названная бог весть почему в честь хоккейной команды, принесла двух котят – рыженького и пестрого, а старый колодезь совсем развалился, и нужно бы сделать ему новую крышу и подновить сруб, а сделать некому, и на обратном пути в окно электрички ударился шмель, но, слава богу, не разбился, только загудел обиженно и полетел дальше. Сергий слушал Татьянины рассказы вполуха, рисовал свои эскизы или обдумывал завтрашний день – в последнее время ему становилось тяжело исполнять одному все обязанности в церкви, и, хотя нередко ему помогали некоторые прихожане, он ждал, как в свое время отец Александр, что у него, может быть, появится присланный епархией помощник.

Он осторожно сел на кровати, спустил ноги на пол и медленно поднялся, но кровать все равно заскрипела, он замер на секунду и, убедившись, что Татьяна крепко спит, тихонько прокрался к двери. Дождь за окнами ровно шумел: капли глухо ударялись о листья садовых деревьев, собирались в ручейки и ручьи, и было слышно, как вода плещет через край большой жестяной бочки для полива, поставленной под водосточной трубой.


После ремонта церковной крыши он тогда сильно простудился и слег с высокой температурой и лихорадкой. Отец Александр забрал его к себе домой и лечил водкой; поскольку Сергий отказывался пить, Александр лечил его растираниями. Смешивая водку с водой и уксусом для компресса, он ворчал сквозь зубы, что вот, испортили в городе хорошего парня…

– …а ректору академии нужно не молодежь наставлять, а картошку сажать на огороде.

– Так ведь тут… не растет ничего, – слабым голосом возразил Сергий. – Болото… грязь непролазная.

– Потому и грязь, что все не своим делом занимаются! – отрезал Александр, подошел к Сергию с готовым компрессом и принялся энергично растирать ему руки и шею.

– Меня твой отец научил, от простуды оно – первое средство!

– Отче, больно!

– Терпи! Христос терпел и нам велел!

Отец Александр с Сергиевым отцом после случая с занозой сильно сдружился, нередко они выпивали вместе, и Александр перенял у фельдшера некоторые врачебные приемы, которые переиначил на свой лад, более соответствовавший его не подверженному никаким хворям организму.

– Ну-ка, повернись…

– Отче…

– Благо тому, кто терпеливо ожидает спасения от Господа, – безжалостно отрезал отец Александр и вдруг ни с того ни с сего заявил: – Жена тебе нужна, Сережа. Без жены скучно.

– А что же вы не женились?

– Дурак был, – просто ответил Александр и добавил еще несколько слов из числа тех, которые имел в виду владыка ректор, отговаривая Сергия возвращаться в поселок.

«Ослаби, остави, прости, Боже, прегрешения наша… яко Благ и Человеколюбец».

Сергий не стал включать на кухне свет, а ощупью добрался до стола, нашел стоявший на подоконнике подсвечник, возле которого всегда лежал спичечный коробок, и зажег свечу. Кухня осветилась неярким колеблющимся светом, как в церкви. Сергий налил из чайника холодной воды в чашку, присел на Татьянин стул; улица за окном провалилась в совсем уж непроглядную темень, только капли, стекавшие по стеклу, серебристо поблескивали. Сергий постучал по нему пальцем, и две капельки сорвались вниз, побежали, одна обгоняя другую, потом на середине окна встретились и прочертили красноватую в свете свечи вертикальную линию.

Когда отец Александр решил, что для первого раза растираний достаточно, он набросил на болящего два тяжеленных одеяла, трижды перекрестил его и оставил наконец в покое. Сергий попытался стянуть хотя бы одно из одеял, но руки были как ватные, от духоты и запаха уксуса тянуло в сон, и он закрыл глаза и провалился в тяжелое забытье. Ему приснилось, будто бы он взбирается по высокой лестнице на церковную крышу, и, когда уже казалось, что лестница вот-вот кончится, она удлинялась, и ему снова приходилось карабкаться вверх, с трудом переставляя неслушавшиеся ноги. Когда же он все-таки добрался до крыши, там вместо крыши было освещенное солнцем поле и густая трава волнами колыхалась от ветра. Удивленный, он сделал несколько шагов, и трава вдруг выросла перед ним женской фигурой, обвила руками и прижалась к губам долгим теплым поцелуем.

Проснулся Сергий совершенно здоровым: температуру и озноб как рукой сняло, и довольный отец Александр, расхаживая взад и вперед по комнате, объяснял, что если бы Сергий согласился принять лекарство внутрь, то выздоровел бы еще раньше, но в городе помимо священной науки молодым вбивают в головы всякую ересь.

– Вавилон! – заключил Александр, подняв кверху палец. – И будет он ниспровержен Господом, аки Содом и Гоморра!

Сергий не ответил: перед глазами все еще стояла женщина, вышедшая из небесных трав. Она что-то говорила ему во сне, и он пытался припомнить что, но припоминался только нежный шепот, в котором невозможно было разобрать ни слова. Потом он много раз брался писать ее портрет, но ничего не получалось: под кистью все линии искажались, расплывались, проступая чертами женщин знакомых или мельком виденных наяву, хотя ту самую женщину он никогда не встречал ни в поселке, ни в городе. В конце концов Сергий бросил попытки вызвать к жизни таинственный образ, испугавшись, что за рисованием совсем его позабудет.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация