«А как же Ариэль?» — спросила саму себя и не нашла ответа.
Ариэль помогал мне, спасал, охранял и оберегал. Но несмотря на все это, сердце не отзывалось на него так, как отзывалось на Двейна. Этого невозможного мужчину. На этого демона, который, возможно и имя мое забудет, когда вернется назад, в собственное тело.
Правда, хотелось верить, что даже в таком случае, он выполнит свое обещание.
Губы мужчины стали смелее. Не ощутив протеста, он осторожно убрал с моей шеи волосы. Жадно приник к коже губами, посылая сонм щекотливых мурашек под кожу. Я невольно подалась назад и его руки как-то вмиг осмелели. Ладони переместились на мою грудь. Накрыли своей тяжестью мягкие полушария, слегка сдавили, сорвав с губ непрошенный стон.
— У меня от тебя крышу рвет, — признался хрипло мой призрак.
Я обернулась, высвобождаясь из его плена. Наши лица оказались так близко друг напротив друга, что удержаться от искушения не было сил. Да, я говорила себе, что не хочу новых отношений после предательства Фила. А теперь гоню эти мысли прочь. Почему я должна отказываться от счастья из-за горького опыта с первым парнем?
«Потому что второй — призрак и демон к тому же!» — твердил мне разум. Только вот и я сама уже не была человеком.
— Элен, — Двейн медлил, касаясь моих губ пылающим взглядом, обещавшим так много. Мужчина предлагал мне самой сделать выбор. Но, боже, как мы с ним будем заниматься этим, если я живая, а он просто дух. Хотя и весьма твердый на ощупь в нужных местах!
Я потянулась вперед, прикрыв глаза и чувствуя себя глупой школьницей на первом свидании.
— Нет, — произнес Маршал и его ладони обхватили мое лицо. Обожгли, сжали. — Я хочу, чтобы ты посмотрела на меня.
И я покорно открыла глаза, встретившись с его жаждущим взором, в котором плескалось такое чистое и безумное желание. Двейн выдержал несколько секунд, показавшихся мне неприлично долгими, а затем притянул к себе. Властно и уверенно накрывая мой рот своими губами.
Мы целовались долго и безудержно не переходя, впрочем, к более активным действиям. Даже от прикосновения его рта и рук мне становилось невыносимо сладко и жарко. Там, в самом низу живота, налилось болезненной тяжестью желание. И я была готова сбросить с себя лишнюю одежду. Была готова отдать себя этому мужчине. Все рядом с ним казалось правильным. И его руки, касавшиеся меня с нежностью. И его губы, покрывавшие кожу то влажными сладкими поцелуями, то почти болезненными, словно он пытался пометить меня, присвоить, сделать своей. Чтобы каждый, кто взглянет, увидел этот след и понял, кому я принадлежу.
— Я хочу тебя, — вырвалось у Двейна, когда мое сердце ухало уже где-то в барабанных перепонках. — Но не таким. Не в этом уродливом состоянии, — он отодвинулся и помрачнел. А я, признаться, опешила.
— Что-то не так? — заподозрила сразу, но опустив взгляд, поняла, что все так. Видимо, Двейну мешает что-то другое.
— Я призрак, черт бы меня побрал, — мужчина резко поднялся. Его пижамные штаны в определенном месте были оттопырены до неприличия. Но мне это отчего-то польстило. Он хотел меня не менее сильно, чем я его. И все же, в его словах есть зерно правды. Он призрак… И как мы займемся сексом, если я — человек.
Маршал молча выругался и отвернулся от меня. Его спина казалась напряженной, а сияние будто усилилось, пугая меня и прогоняя желание, отодвигая его в сторону, как нечто мешающее в такой важный миг.
Двейн поднял руки и уставился на свет, который излучала его кожа. Снова выругался и обернулся ко мне, сказав:
— Я должен вернуться, Элен. Хотя бы для того, чтобы закончить начатое. К тебе, если ты согласна.
— Если для тебя это будет стимулом, то да, — кивнула я, приподнимаясь на кровати.
— Ты даже не представляешь себе, как, — ответил он и вернулся ко мне. Сел рядом, обняв и прижав к себе. — Я вернусь, и ты будешь моей. Я не просто хочу встречаться с тобой, Элен. Нет. Я хочу жить с тобой, просыпаясь каждый день. Чтобы видеть тебя рядом. В своей постели, с растрепанными после сна волосами и припухшими губами от моей страсти, от тех ласк, которыми я буду терзать тебя каждую ночь их тех, что мы проведем вместе. И, черт побери, я хочу от тебя большего, но боюсь пока признаться в этом.
— Почему? — спросила я тихо.
— Вдруг убежишь, — то ли пошутил, то ли серьезно ответил он.
— Не убегу, — отозвалась я эхом и, прижавшись щекой к его сильной груди, добавила, — ты главное, вернись.
Глава 21
Его голова гудела так, словно он не лежал в отключке все ночь, а пил паленое виски в гордом одиночестве в своем пентхаузе. Внутренние часы, точные по меркам ангела, утверждали, что сейчас не меньше полудня. И что он провел без сознания приличное количество времени.
Ариэль захрипел, попытавшись сесть. Беглый осмотр сказал ему, что он находится в каком-то подвале, куда не заглядывает солнце. Пахло здесь машинным маслом и отчего-то, мышиным пометом. А темнота, царившая вокруг, давила на плечи почти осязаемо.
Байкер выругался, позволив себе крепкое словцо в одиночестве. И звук собственного голоса поразил мужчину. Настолько сиплым он оказался. Зато, стоило встряхнуть гудевшей головой, как память услужливо подбросила картину, в которой его поверг тот, кого он прежде считал, если не другом, то напарником. И признаться, это взбесило.
«Почему, Караэль?» — задался невольным вопросом ангел и сел, прислонившись спиной к шершавой поверхности, судя по всему, подвальной стены. От нее исходил холод, а где-то раздался звук, словно капля упала в воду.
— Где я? — спросил он сам себя.
Элен несомненно ждет его. А он торчит тут, зная, что ритуал, на сто процентов, теперь не пройдет гладко. Проклятье. Оказывается, этот демоненок Маршал все же не был в списках обреченных. Караэль каким-то образом смог внести его имя, а он, тупица, не проверил. Да и как он мог подозревать того, с кем не один десяток лет стоял против тьмы спина к спине? С тем, кто спасал его и даже закрывал собой. Впрочем, сам Ариэль тоже не раз спасал напарника. И конечно же, доверял ему, несмотря на тяжелый характер Караэля.
Но тогда он объяснял его поведение тем, что Караэль некогда пережил в той, прошлой жизни, из которой пришел в Каратели. Впрочем, они все некогда были людьми. И он, Ариэль, не исключение. Вот только в отличие от Караэля, ангел смутно помнил то, что с ним было до того, как он стал карателем. Он знал только одно. Прежде, чем стать тем, кем он был теперь, он умер. Не так, как умирают люди. Нет. Его душа осталась в его же теле. Карателей забирают еще детьми. Возможно, потому память и стирали. А Караэль помнил. Как-то однажды, когда они оба напились после очередного дела, едва не стоившего обоим жизни, он признался, что чистка памяти с ним не сработала. Почему, он не знал. Но он встретил свою смерть в пятнадцать. И к тому времени был уже вполне сформировавшимся подростком. Не ребенком, как Ариэль.
