И угасали один за другим. Не выдержав, Таня спросила хирурга:
– Неужели ничего нельзя сделать?
– Можно. Шесть человек отправили в Читу, в центральный госпиталь. Трое в самолёте умерли от перепадов давления, остальных на городское кладбище позже отнесли. Сквозные пулевые ранения с повреждением мозга, осколочные раны – их не заштопаешь, сама видела.
– Господи, а некоторые спрашивали, скоро ли выпишут.
Угадывая, что молодая медсестра находится на грани срыва, хирург обнял её за плечи.
– Держи себя в руках, Танюха. Ещё пару дежурств, и мы тебя заменим.
– Не выдержу я больше.
– Выдержишь.
Налил в мензурку спирта, приказал выпить и отправил спать. Выдержала и снова вернулась к своим. К лейтенанту Астахову, в которого, кажется, влюбилась.
Ужинали втроём, затем Люся Гладкова ушла в госпиталь, предупредив, что раньше чем через два часа не вернётся.
Лежали на узкой койке, прикрывшись лёгким одеялом. Говорили о пустяках, но оба думали об одном и том же. Таня видела, что в последние дни выписывались командиры, не успев долечиться. Ходили слухи, что японцы стягивают к границе войска, а навстречу им перебрасывают наши части.
– Вася, твой полк пока на месте?
– Пока да.
– Неужели снова бои начнутся?
– Нас не спросят. Лучше не загадывать.
Василий обнял девушку, прижал к себе. Таня видела его лицо, глаза, блестевшие при свете керосиновой лампы. За окном было темно, ни одного огонька. Негромко переговариваясь, мимо дома прошёл патруль. Японцы могли повторить вчерашний авианалёт, но думать об этом не хотелось.
* * *
С утра рота отправилась на стрельбище. Полковое начальство расщедрилось, выделило по десятку патронов на каждого красноармейца. Пулемётчики получили по пятьдесят штук на «Дегтярёва» и по сотне на каждый из четырёх ротных «Максимов».
Молодые ребята из пополнения стреляли плохо. В период первоначальной подготовки под Читой или Хабаровском большинство из них выпустило всего по несколько патронов перед принятием присяги. Упор делался на изучение материальной части оружия, тактические занятия и, конечно, на политическую подготовку.
Отдача от «трёхлинейки» сильная. Некоторые бойцы, нажимая на спуск, невольно подавались вперёд, другие неплотно прижимали приклады – пули летели мимо мишеней. Сержанты показывали, как правильно целиться, но десяток патронов – слишком мало.
Лейтенант Астахов занимался с пулемётчиками. Обошёл расчёты «Дегтярёвых», которые лежали в ряд. Первые номера в звании сержантов напряжённо прижимали к плечу приклады. Кто-то тянулся за диском.
– Отставить!
– Жарко, – вытер пот молодой сержант. – Полчаса уже лежим.
– Оружие прижать плотно к плечу, – снова напоминал Астахов. – Сошки должны быть вдавлены в землю. Отдача у «Дегтярёвых» гораздо сильнее, чем у винтовки. Будьте готовы к ней, иначе ствол поведёт в сторону или начнёт прыгать.
– Готовы, – откликнулся кто-то из молодняка. – Когда стрелять начнём?
Сержант Антон Ютов улыбался. Он знал, что сейчас последует жёсткая проверка. Астахов прошёлся вдоль пулемётных ячеек и неожиданно подцепил носком сапога ствол одного из «Дегтярёвых». Пулемёт массой восемь с половиной килограммов вылетел из рук не слишком умелого младшего сержанта.
– Так нечестно, – по-детски обиделся двадцатилетний красноармеец. – Я к стрельбе готовился, а вы…
– Что я? – наклонился к младшему сержанту Василий Астахов. – Ты же сошки как следует в землю не вдавил. Вцепился в приклад и про всё забыл. Типичная ошибка новичков, а очередь уйдёт в «молоко».
Остальные пулемётчики дружно засмеялись, но лейтенант хорошо видел, кто держит «Дегтярёв» неправильно. Сделав два шага, так же легко выбил оружие из рук ещё одного молодого сержанта. Смех затих.
– Теперь глядите, как правильно.
Астахов прошёл мимо здоровяка Ютова и с силой поддел пулемёт Гриши Оськина. Конопатый, небольшого роста красноармеец, недавно получивший «сержанта», держал оружие крепко. Ствол лишь слегка дёрнулся.
Затем началась учебная стрельба. Если Ютов и Оськин довольно уверенно дырявили мишени, то молодые кое-как выполнили норматив на слабую «тройку». Они неплохо знали материальную часть, однако сказывалась недостаточная тренировка.
Астахов терпеливо указывал на ошибки. Затем лёг сам за пулемёт и ровными очередями по 5–6 патронов разнёс центр фанерной мишени.
– Конечно, вы в бою настрелялись, – сказал один из новичков.
– В бою учёба дорого обходится. Будем тренироваться сейчас, благо патронов достаточно выделили.
Через час, выпустив по три десятка пуль, сержанты вели огонь более уверенно. Астахов объявил перекур. Усевшись в кружок под навесом, оживлённо обменивались мнениями, глядя на оружие другими глазами.
Командир взвода лейтенант Сорокин Ваня, возрастом моложе большинства своих подчинённых, выбил норматив на «четвёрку». Не скрывая, гордился этим.
– Греется «дегтярь» сильно, – рассматривал он волдыри на пальцах, которыми неосторожно схватился за ствол возле пламегасителя.
– А кожух на что? – хлопнул его по плечу Василий.
– И вообще, не чипайтесь куда не положено, товарищ лейтенант, – сказал под общий смех один из красноармейцев.
– Неплохо ты мишень разделал, Иван Дмитрич, – подвёл итог Астахов. – Новую ставить придётся.
– Старался. С вас пример беру.
Хороший выдался день. Не слишком жаркий. Огромное солнце закрыли облака, дул прохладный ветерок. Пришёл старший лейтенант Назаренко, довольный, что стрельбы идут активно. Уселся вместе с пулемётчиками, пустил по кругу пачку «Беломорканала», обошлось без обычных подковырок.
– Говоришь, неплохо ребята стреляют? – переспросил Василия.
– Сегодня неплохо. Однако навыки ещё не выработаны, завтра те же ошибки повторять будут.
– Завтра нам столько патронов не выделят.
– Без практических стрельб пулемётчиков ничему не научим. Постарайтесь достать, товарищ старший лейтенант. Вас же все знают после тех боёв.
– Знать-то знают, – важно согласился Назаренко. – Дрались мы крепко, и тебя командир полка отмечал. Только быстро всё забывается.
Ротный по-прежнему обижался, что его ничем не отметили. Могли хотя бы в звании повысить. И вакантная должность комбата в полку имелась, но не поставили.
– Ладно, попробую к заместителю комполка подкатиться. Сколько патронов требуется?
– Хотя бы ещё на три-четыре занятия штук по сорок на расчёт.
– Попробую, – повторил Назаренко. – Собираемся на обед.
Хороший день. В роте дела нормальные. Назаренко перестал придираться, а к вечеру сообщил, что боеприпасы выделены.
