Ваня Сорокин, увидев, что бойцы Астахова атакуют, пытался тоже поднять свой взвод для удара с правого фланга. Обходному манёвру помешал оживший «Гочкис» и крики Назаренко.
– Куда намылился, Сорокин? А ну вперёд!
– Я с фланга хотел…
– Бегом вперёд, мать твою!
Рота немного продвинулась и снова залегла. Снизу прибежал комиссар батальона и обрушился на старшего лейтенанта Назаренко:
– Почему залегли? Батальон атакует, а вы тут…
Юрий Назаренко, несдержанный с подчинёнными, умел ответить и начальству, на которое был в обиде. Он догадался, что комиссар дёргает его роту по собственной инициативе. Комбат Лазарев находился в четвёртой, левофланговой, роте, тоже натолкнувшейся на упорную оборону.
– Потому что пулемёты. Потому что слоёный пирог. Танки ушли, японцы остались, а мы без артиллерии, – выплеснул всё, что накопилось, набравшийся опыта неглупый мужик Назаренко. – Сейчас оглядимся и ударим снова.
– Некогда оглядываться.
– Как это некогда? – изумился старший лейтенант. – У меня человек восемь погибли и раненые вон уползают.
– Восемь, десять… не время считать. Надо в атаку.
Комиссар батальона знал, что за их продвижением наблюдает комиссар полка. День клонится к вечеру, полк слишком долго добирался до Баин-Цагана, требовалось навёрстывать упущенное время.
– Эй, Астахов! – не обращая внимания на главного политработника батальона, позвал взводного старший лейтенант Назаренко. – Вали сюда.
Вместе с Василием Астаховым они торопливо обсудили дальнейшие действия. Комиссар разозлился, пытался что-то вставить, но не менее обозлённый командир роты не обращал на него внимания. К ним присоединился политрук Борис Боровицкий. Назаренко рассуждал трезво, он не любил пустой болтовни.
– Японцев там человек двадцать пять, но лезть на них и дальше в лоб – роту погубим. Артиллерийской поддержки у нас нет.
– Вон, танкисты в километре, – показал рукой комиссар. – Я напишу записку с просьбой помочь, думаю, откликнутся.
За эти полчаса, что он провёл на переднем крае, в главном политработнике батальона что-то изменилось. Уже немолодой (хватил краем Гражданскую войну), с заметной сединой под фуражкой, он торопливо черкнул несколько фраз в листке из блокнота: «Батальон несёт большие потери. Крепко рассчитываем на вашу помощь. Подробнее объяснит делегат связи». И подпись.
На груди комиссара поблёскивал орден Красной Звёзды. Он получил его за активную борьбу по очистке рядов Красной Армии от вражеских элементов. Сейчас он снова почувствовал себя прежним чубатым парнем, лихим командиром конной разведки Пролетарского дальневосточного полка.
Короткое деловое послание Юрию Назаренко и Василию Астахову понравилось. Хотя оба не слишком рассчитывали, что танкисты кинутся им на помощь, но, по крайней мере, они делают всё возможное, чтобы не угробить свою роту и выручить батальон.
Делегатом связи выбрали командира первого взвода Сергея Логунова. Хоть и молодой, но шустрый, самолюбивый. В помощь дали опытного бойца.
– Двинетесь короткими перебежками, – инструктировал их ротный Назаренко. – Объясните, что нам очень мешает артиллерийская батарея. Затем узел обороны перед нами и второй узелок на левом фланге перед четвёртой ротой.
– Там тяжёлый пулемёт не даёт подняться, – добавил комиссар. – Бьёт пулями с палец, два «Максима» уделал вместе с расчётами.
– Крупнокалиберный, – уточнил Астахов.
Командиры и комиссар пришли к единому решению и действовали как одна команда. Когда отправили в путь Логунова, закурили хорошие папиросы «Казбек» из портсигара батальонного комиссара. Тот обратил внимание на политрука Боровицкого, подавленного неудачной атакой и не ждавшего для себя ничего хорошего. Действительность оказалась ещё хуже.
– Первый взвод остался без командира, – продолжал отдавать боевые приказы комиссар. – Возглавишь его. Подготовь красноармейцев к броску и по команде начнёшь атаку.
– Она уже давно началась, – устало отозвался Боровицкий. – Вон убитые лежат.
– Куда деваться, – посочувствовал товарищу старший лейтенант Назаренко. – Во взводе сержанты опытные, к ним прислушивайся. Шагай и винтовку подбери… со штыком.
– Это хорошо, когда политруки в штыковую идут, – кивнул головой комиссар. – Партия всегда впереди.
Борис Яковлевич Боровицкий, шатаясь, брёл к первому взводу. Боевой настрой руководителей был ему непонятен.
* * *
Зато бодро и уверенно продвигался за помощью к танкистам двадцатилетний лейтенант Сергей Логунов. Уже через полста метров их обстрелял ручной пулемёт. Пули небольшого калибра шесть с половиной миллиметров хлестнули, как кнутом, по спрессованному ветром песку. Японский пулемёт был отнюдь не барахло, как рассуждал Логунов. Но лейтенант ушёл от огня, нырнув за бугор. Боец молча следовал за ним.
Через какое-то время они остановились передохнуть возле сгоревшего танка. Внутри машины что-то потрескивало, тлела резина на колёсах, пахло жжёной плотью.
– Танкисты в нутре остались, – сообщил красноармеец, поставив винтовку между колен. – Может, закурим, товарищ лейтенант?
– Меня Сергеем зовут. А тебя как?
– Никита.
– Позже покурим, Никита. Сейчас спешить надо.
– И то верно, товарищ лейтенант.
Логунов поправил пилотку и достал «Наган» на шнурке. Мешала бежать полевая сумка, да и не вязалась она с образом решительного командира с оружием в руке. Надо было её оставить. Ладно, может, пригодится.
По прямой взобраться на гору не удалось. Уходя от «Гочкиса», лейтенант и красноармеец Никита сделали обход – по-другому не получалось. «Гочкис» едва не накрыл их. Пули били по песку под ногами, жутко свистели над головой. Когда они нырнули за гребень, пулемёт снёс его вместе с кустом. Пришлось увеличивать круг.
Оба одновременно увидели японского солдата, тоже шагавшего к вершине горы. Сергей не раздумывая открыл стрельбу из «Нагана». Солдат шарахнулся в сторону, обернулся и, по-детски погрозив кулаком, ускорил шаг.
– Бей из винтовки, – размахивая пустым «Наганом», кричал Логунов.
Красноармеец Никита не спеша прицелился и выстрелил. Японец побежал, увязая в песке. Испуг врага воодушевил Сергея.
– Бегут, гады. Мы им ещё покажем.
– Вы его, кажись, зацепили, товарищ лейтенант, – вежливо отозвался Никита.
– Точно?
– Конечно, подранили. Семь пуль выпустили.
Попасть в японца из «Нагана» с расстояния ста шагов было нереально, однако Логинов с лёгкостью поверил в это. Что такого? Увидел врага, открыл огонь и хорошо зацепил его.
Приподнятое настроение Сергея вскоре спало. Они наткнулись ещё на один подбитый танк. Он не сгорел, но был брошен. Японские снаряды вывернули ведущее колесо, порвали гусеницу. В лобовой броне и башне виднелись пробоины. Логунов распахнул люк и невольно отшатнулся.
