Зубов кивал, слушая майора, соглашался с его планом, вставлял дельные предложения. Тот, довольный, что удалось поладить с самолюбивым и успешным комбатом, приказал заправить его танки, поделился водой и предупредил:
– В бою придерживаться плана. Вместе воюем, одной командой.
Когда всё обсудили и разошлись по машинам, Зубов сплюнул.
– Вместе теперь воюем, но заслуги у каждого свои.
Молодой командир роты Лёша Чурюмов с комбатом был во всём согласен. Взводный Тимофей Сочка отмолчался. Старшина за многие годы нагляделся разных начальников. Комбат в себе и людях уверен – это хорошо. Но лезть ради чужой славы под японские снаряды старшина не торопился. Если погибнет, кто о его семье и двух дочерях позаботится? Не выдержав, Тимофей Сочка улучил минуту и перед атакой высказал свои мысли Зубову.
– Береги ребят. Сколько их уже с мая погибло.
– Боишься, что ли, Тимоха? – вытирая закопчённое лицо, усмехался капитан. – Мы теперь сила, ударим как следует.
– Кулак бы не отбить…
Далеко не все бойцы шли в атаку с бодрой решимостью на лице, даже самые храбрые. Такая она штука, война. Умирать не хотел никто.
Вопреки мрачным ожиданиям бывалого танкиста Тимофея Сочки, бой закончился неплохо. Машины двух танковых бригад при поддержке авиации уничтожили ещё один оборонительный узел.
Японцы дрались, как всегда, отчаянно. Это были войска второй линии, уступавшие по своим боевым качествам передовым полкам. Они не сумели противостоять танкистам, которые набрались опыта и действовали грамотно.
Танки пропахали линию обороны, которая была не достроена. Она находилась в глубоком тылу возле границы с Маньчжоу-Го, и атаку русских танков так быстро не ожидали. Японских частей здесь хватало – несколько пехотных батальонов, сапёрная рота, тяжёлая артиллерия, зенитная батарея. Но неожиданность сыграла свою роль. Чтобы остановить прорыв, снова кидались в бой сапёры с горючей смесью и взрывчаткой. Зенитная батарея, способная оказать реальное сопротивление, было расстреляна танковой ротой лейтенанта Чурюмова.
Сапёров, выскакивающих из засады прямо под гусеницы машин, встречали пулемётные очереди. Танкисты были готовы к этой опасности. Майор из шестой бригады настоял, чтобы дождались пехоту. Стрелковые роты хорошо помогали, не давая японским взрывникам приблизиться к танкам.
Солдаты из тяжёлого артиллерийского полка тщетно пытались развернуть дальнобойные 150-миллиметровые орудия. Эта мощная, но громоздкая артиллерия не была предназначена для борьбы с манёвренными лёгкими танками. Расчёты, облепив пушки, ворочали многотонные махины с широченными железными колёсами. На стремительно приближавшиеся танки старались не смотреть.
Одно, другое орудие выстрелило. Сильная отдача отбрасывала незакреплённые пушки, станины ломали ноги артиллеристам. Огромные снаряды пронеслись высоко и взорвались за дальними холмами.
Пулемёты и башенные «сорокапятки» уничтожали вражеские расчёты. В то же время взрывы не могли повредить массивные стволы и казённики. Почти все дальнобойные пушки достались в исправности. Об этом свидетельствует фотография, сделанная военным корреспондентом после боя. Были захвачены и другие трофеи: большое количество боеприпасов, множество винтовок, склады продовольствия и горюче-смазочных материалов.
В плен японцы по-прежнему сдавались редко. Кто-то прорвался к своим в Маньчжоу-Го. Большинство артиллеристов остались лежать возле орудий. Пехотная рота упорно вела огонь из траншеи. Когда офицеры поняли, что скоро всё будет кончено, подняли солдат в отчаянную «банзай-атаку». Они шли как на параде, с мечами в руках, солдаты старались держать строй, выставив штыки. Какой может быть парад на поле боя среди мёртвых тел, разрушенных траншей и воронок! Случись это при защите своей земли, возможно, такая храбрость вызвала бы уважение. Но японцы гибли в чужой степи за тысячи вёрст от дома, куда их никто не звал. Роту добивали без всякой жалости. Когда не осталось в живых ни одного офицера, пять-шесть солдат бросили винтовки и сдались.
Бой без потерь не обошёлся. Несколько танков сгорели от огня зенитной батареи и были взорваны сапёрами. Старшина Тимофей Сочка осматривал свой танк. Снаряд угодил в лобовую часть башни, согнул пулемётный ствол и повредил пушку.
– Всё, отвоевалась моя «бэтэшка», – сказал он Зубову. – Заряжающий контужен, у меня тоже голова как котёл гудит.
– Машина на ходу?
– На ходу… вроде.
– Значит, так. У тебя во взводе ещё один танк имеется, на него пересядешь. А сюда поставим новый пулемёт и будем воевать дальше. Обойдёмся пока без пушки.
Лёгкость, с которой решалась его судьба, задела немолодого старшину. Да и механик-водитель отвёл взгляд, молча ковыряя носком сапога песок. Оба понимали, им просто повезло. Но ведь машина повреждена: башня проворачивается плохо, подтекает масло, заряжающий выбыл.
– Танку ремонт нужен, – упрямо гнул своё Тимофей Сочка. – Не пройдёт он много, встанет посреди степи.
– А может, это тебе ремонт нужен? – повысил голос комбат.
– Может, и нужен. Механика тоже сильно ударило, вон пальцы опухли, не сжимаются.
– Кто тогда воевать будет, если начнём болячки считать?
Молодой командир роты Лёша Чурюмов шмыгнул носом. В разговор он не вмешивался, но впервые заметил, что у его бывшего наставника Тимофея Сочки много седых волос, а лицо постарело и словно высохло. Устал мужик от этой войны и многих смертей. Зенитный снаряд хоть и небольшой, но рванул прямо перед носом. Повезло, что осколки и пламя в глаза не ударили.
– Надо бы Тимофея Пахомовича в санчасть отправить, – неуверенно предложил лейтенант. – Шибануло крепко.
– Пусть идёт, – буркнул Зубов. – Только где она, санчасть? Вот добьём японцев и будем лечиться. А ты, Тимофей, выпей граммов сто пятьдесят да спать ложись. До утра никуда не тронемся. Отдохнёшь и с новыми силами…
Старшина шевельнул губами. Но вслух не выругался, привык за годы службы к дисциплине. А капитан Егор Зубов, будущий командир полка или бригады, уверенно шагал дальше. Проверял состояние машин.
* * *
Наступление советско-монгольских войск с юга и севера продолжалось. Напомню, что все боевые действия происходили на территории Монгольской Республики. Японское командование видело, что кольцо вот-вот сомкнётся. Ранним утром 24 августа на помощь своей группировке в Монголии были брошены полки 14-й пехотной бригады императорской Квантунской армии – несколько тысяч солдат и офицеров, танки, артиллерия, конные части. С воздуха их поддерживала авиация.
Стрелковый полк подполковника Рекункова в числе других подразделений был срочно направлен на отражение удара. Одной из первых вступила в бой батарея трёхдюймовых пушек капитана Грача.
Много чего изменилось на батарее за последние три месяцы. В майских боях артиллеристы понесли большие потери, погибли два орудийных расчёта, в том числе командир огневого взвода. В начале июля пуля снайпера смертельно ранила второго взводного лейтенанта Никиту Строкова, который являлся заместителем командира батареи.
