— Ну почему же? Я поцеловала его, — ответила я, продолжая смотреть в черные омуты. Казалось, он даже не смущен, что я сделала все именно так. Искры в глазах горели ярче прежнего, а губы то и дело грозились растянуться в широченной улыбке. Вот что он за человек? Я же отплатила ему той же монетой, думала, будет рвать и метать, а он стоит и лыбится.
— Целовать надо в г… губы, детка! — продолжил возникать тот же самый голос, владельца которого я даже не видела.
— В губы целуют тогда, когда этого хотят оба, и явно не по причине проигрыша. А я обещала поцеловать, и сделала это. — Не удосужившись больше слушать недовольных, я взяла Элю за руку, и быстро повела подальше от Андреса. Рядом с ним больше находиться не было сил, вся моя энергия уходит на попытки сохранить самообладание, и потом я чувствую себя жутко уставшей от того, что стараюсь все время находиться в состоянии какой — то боеготовности.
— Слушай, а жаль, что он не проиграл! — опечалилась Эля, когда мы добрались до лавки и, плюхнувшись на неё, начали смотреть на танцующих пьяных старушек. — Я бы лучше на него поглазела, чем на это! — ткнув пальцем в парочку посередине танцпола, Эля закатила глаза. Я же рассмеялась, когда в темноте, наконец, рассмотрела Донью Лопез, которую за дряблую задницу крепко держал Дон Хосе, пока они топтались под медленный латиноамериканский мотив… Все же правильно я сказала раньше, душа всегда остается молодой и в любом возрасте хочется приключений. Какими бы они ни были.
Мне же глупо хотелось, чтобы и меня пригласили на танец. Пусть такой, пусть на дискотеке кому за пятьдесят, но внутри что — то дико жаждало увидеть его приближающегося ко мне, и протягивающего руку для приглашения… Но этого так и не случилось…
Глава 8
В кои — то веки, в свой выходной я решила пойти позагорать. Пожалуй, впервые с момента приезда. Даже место уже присмотрела, и каждый день ходила, с завистью поглядывая на огромный валун у самого океана. Каждый раз что — то мешало пойти, улечься на него и забыть обо всем мирском, а самое главное — об этих назойливых мыслях об Андресе. То Эля тащила меня в город, то Пабло, но сегодня эти двое были заняты каждый своими делами, и я, наконец, могла уделить время самой себе.
Надев купальник бикини кораллового цвета, сверху накинула легкий бежевый полупрозрачный сарафан. Лелея надежду, что в такое раннее время все извращенцы еще спят после ночных попоев, выскочила из дома, не забыв нацепить на голову спасительную кепку. Здешнее солнце уже в восемь утра было адским, именно поэтому я проснулась пораньше, чтобы в десять уже быть дома, и не успеть превратиться в курицу с горелой корочкой.
Мимо домиков пошла в сторону, где находилось присмотренное мною место. Как я и думала, улицы были настолько пустынны, что крик чаек был единственным, что можно было услышать в радиусе сотен метров. Над головой тихо шумели листья деревьев, а легкие наполнялись чистейшим пуэрториканским воздухом. Я шла, и без стеснения улыбалась этой умиротворенности.
Все равно никто не увидит этой глупой улыбки и не обвинит в сумасшествии.
Идиллия закончилась внезапно, как только я завернула за один из поворотов. На меня налетел мальчуган, лет семи. Чуть не упав, он мельком глянул на меня с каким — то диким испугом, обернулся и бросился бежать дальше, даже не извинившись. Я уже хотела возмутиться, когда заметила еще двоих мальчишек, примерно его же роста и возраста, которые гнались следом. Поравнявшись со мной, те что — то крикнули ему вслед, и только сейчас я заметила в их руках камни. Не маленькие, а довольно внушительные, на всю ладонь. Мальчики крепко сжимали их и неслись во всю прыть, не оставляя сомнений в своих намерениях. Не знаю, что именно руководило мной в тот момент, желание защитить мальчугана, или просто добиться спокойного разрешения проблемы, но я дернулась и помчалась вслед за ними. Камнями однозначно решить ничего нельзя.
— Эй! — крикнула я, пытаясь удержать кепку на бегу. Но не успела, та слетела и осталась где — то позади. — Остановитесь!
Парни словно не слышали, продолжая заворачивать в подворотни. Я бежала, шлепая шлепками и проклиная себя за то, что обула именно их сегодня, а не босоножки. Они хотя бы не спадали на каждом шагу, мешая нормально передвигаться. Я же боялась потерять их из вида, когда те юлили по улицам, как по лабиринту. Бежать мешало развешенное по проулкам белье, которое то и дело хлестало по лицу каждый раз, когда я пыталась пролавировать между висящими футболками и простынями. За одним из таких поворотов я остановилась, тяжело дыша. Сердце кололо от быстрого бега, от которого отвык организм, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы отдышаться.
Убегающий мальчишка сидел в паре десятков метров от меня, на коленях, обхватив себя руками и вжимаясь в стену, оказавшуюся тупиком. Двое других что — то громко выкрикивали на испанском, и подкидывали в руках камни. От этой картины сердце заболело еще сильнее за бедного мальчика. Он словно кролик, загнанный волками, сейчас трясся так, что мне захотелось прижать его к себе и укрыть от злых сверстников.
— Стойте! — на этот раз они меня услышали и обернулись.
Но через секунду снова повернулись к своей жертве, намеренно меня проигнорировав.
Я, не раздумывая, побежала вперед, остановившись между ними и мальчиком. Глупая, я снова забыла, где нахожусь. Это ведь зверинец. Здесь нет места человеческим чувствам.
– ¡Fuera de aquí! (Уходи отсюда! — перевод с исп.) — один из них сплюнул, одарив меня несвойственным его возрасту взглядом. Хотя, теперь рассмотрев их вблизи, было видно, что они старше, чем казались. Может лет двенадцать — тринадцать.
— Нет, не уйду. Зачем вы это делаете? Он сделал вам что — то плохое? — ответила я, то и дело поглядывая на камни, которые они и не собирались убирать.
– ¡Quítate! (Убирайся) — грубо повторил уже другой.
— Я не уйду, а позвоню, и сюда сейчас же приедет полиция, — они дружно заржали, и в меня вдруг полетел один из камней. От неожиданности я отскочила назад, к той же стене, у которой сидел мальчик.
— Какого черта ты делаешь? — выкрикнула я, обращаясь к бросавшему. Он скалил зубы и, перекинув рюкзак через плечо, достал из него еще один камень. И только теперь мне стало по — настоящему страшно. Им плевать на то, что я старше. Никакого чувства вины или страха. Господи, что же делать? Я лихорадочно оборачивалась по сторонам, в надежде найти хотя бы маленькую дыру в стене, в которую можно было бы убежать вместе с мальчишкой, но тщетно.
Я вскрикнула, когда плечо прошило неожиданной болью, и от меня отскочил небольшой камушек. С яростью взглянув на ржущих недомерков, я только и успела пригнуться, когда над головой просвистел следующий камень. Паника достигла пика, когда я, развернувшись спиной, чтобы укрыться от летящего теперь уже почти что града камней, почувствовала один за другим удары то по рукам, то в спину. Инстинктивно, я присела и обняла мальчика, закрывая собой, и в этот момент услышала, как тот молится. Я точно знала, что это молитва, потому что слышала, как сеньора Веласкес иногда читает ее, когда в ресторане мало посетителей и ее никто не слышит. Господи, за что ж ты так с теми, кто в тебя верит? Я и сама теперь дрожала вместе с ним, а из глаз бежали слезы от боли, которая время от времени обжигала кожу. Некоторые камни были маленькие, другие, крупнее, ударялись о стену над нашими головами и падали сверху, уже не с такой силой, с какой были брошены изначально. Я вдруг подумала, что, если бы хотели, могли просто подойти и закидать нас с близкого расстояния, но они просто запугивали, время от времени специально попадая в меня, чтобы я не пыталась пошевелиться. Сзади, словно в подтверждение, слышался противный смех и брань. Да, они играли нами. Живая мишень, чем не игра? Но если я попробую что — то предпринять, ничего не помешает им размозжить мою голову и сбежать. Еще и с мальчишкой разделаются, чтобы не оставлять свидетелей. Истерика грозилась выплеснуться наружу, но я старалась даже не стонать, когда очередной камень с силой врезался в кожу. Я начала молиться вместе с мальчиком, который немного пошевелился в моих руках и что — то снова зашептал. Слов я понять не могла, но сама уже молила Бога, чтобы это сумасшествие скорее закончилось!
