— Как ты её называешь? — не дав мне ответить, шокированно спросила Эля. — Espinita?
— Да. Ей подходит, правда? — ухмыльнулся он краешком губ.
— Нууу не знаю, — скептически поморщилась она. — Чика, ты знаешь, как это переводится?
— Ну, если не ошибаюсь, то что — то вроде занозы в ласкательной форме. Занозочка?
— Именно, — подтвердил он, высвободившись из моих объятий и протерев грудь и шею черной футболкой, которая до этого висела на его плечах.
— Уууу, как романтично! — расхохоталась подруга. — Ты его, видать, в край достала, Эми?
— Было дело, — улыбнулась я.
— Так, — вставил Андрес, — я предлагаю завтра отметить мою ошеломляющую победу в клубе. Как смотришь на это, Эля?
— А почему завтра? И почему твою, а не команды?
— Мою, потому что большинство заброшенных мячей принадлежит мне, а завтра… — сделав паузу, Андрес многозначительно посмотрел на меня, и, не отрывая взгляда, произнес. — Потому что на сегодня у нас с Эмилией совершенно другие планы!
Я задохнулась от прозвучавшего обещания, и поспешила спрятать улыбку. Но Эльвира девочка взрослая, ей долго объяснять не надо.
— Оооо, снимите номер! — присвистнула она, закатив глаза. — Ясно, я тогда вручу твоего братца второму твоему братцу и пойду к Паблито. Если у него, конечно, тоже на сегодня нет «планов».
— Я сам передам Луиса брату, — сказал Андрес, снимая мальчика с плеч Эли. Как только она его так долго держала?
Махнув на прощание Луису, я повернулась к подруге.
— Оторвись там, чика, — заговорщицки толкнула она меня плечом!
— Неужели тебе уже нравится Андрес? Помнится, ты говорила держаться от него подальше.
— Но ты ведь не удержалась! Какой теперь смысл промывать тебе мозги? Теперь ты просто обязана взять от него всё и еще немного!
Я успела только улыбнуться, когда наш диалог наглым образом прервал объект нашей беседы, и, не дав даже попрощаться с подругой, взял меня за руку, и через трибуны потащил вниз. Не оборачиваясь, я махнула Эле, зная, что плутовка всё — равно провожает нас взглядом. Хоть она и ворчала порой, но была счастлива за меня! Я это видела и без слов.
— Почему мы так торопимся? — спросила у спины, ведущей меня за собой после того, как в очередной раз споткнулась о камень. Сексуальной спины, надо сказать… Голой спины, сверху которой была накинута влажная футболка. Андрес ничего не ответил, продолжая упрямо идти вперед, на ходу кивая парням, которые, проходя мимо, поздравляли его с победой. Все вокруг собирались окунуться в мир празднования сего события, судя по появившимся в руках бутылкам алкоголя и музыки, доносившейся из старого магнитофона, включенного несколько минут назад с верхней трибуны. Андрес же не разделял общего веселья, и я даже на мгновение напряглась, ища причину столь резкой перемены настроения, но и опомниться не успела, как была прижата к двери его машины, которая была припаркована у дороги. Так вот куда он меня вел.
— Ты спрашивала, почему мы так торопимся? — хриплым голосом спросил Андрес, нависнув надо мной. Его ноздри расширились, а грудь тяжело поднималась и опускалась, пока черные глаза прожигали меня насквозь, давая самой догадаться ответ на поставленный вопрос. А потом он просто сделал шаг вперед, вжимаясь в мои бедра своими, и я охнула. В этих свободных шортах не было видно ни намека на его желание, но сейчас… сейчас я неосознанно облизнула губы, когда волна моего собственного, прокатилась по телу. В эту же секунду жесткие губы накрыли мои в требовательном поцелуе. Язык без спроса ворвался в рот, а я и не возражала. Сама прогнулась навстречу, и, застонав, запустила пальцы в его черные волосы, чтобы еще сильнее притянуть к себе, в отчаянной попытке получить большего. Мне всегда, каждый раз, когда мы целовались было мало. Отчаянно мало поцелуев. И Андресу тоже. Особенно остро это ощущалось сейчас, когда сильные руки крепко сжимали мою попку, а твердая эрекция упиралась в живот, разгоняя кровь по накаляющемуся телу.
— Так, стоп! — Андрес резко отстранился, болезненно поморщившись. — Едем домой. Быстро!
Глава 14
— Ах! — стон нетерпения сорвался с губ, когда спустя семь долгих минут мы оказались в подъезде, и Андрес, подхватив меня под попку, приподнял и прижал к бетонной стене. Нетерпеливый… Жадный… Горячий… Он сводил меня с ума еще в машине, когда наглая ладонь легла мне на колено, а потом грубо развела ноги в стороны, чтобы гладить там, где его внимание сейчас требовалось больше всего. Мне оставалось только запрокинуть голову на спинку кресла и прикусывать губы от жара, который скапливался внутри живота так стремительно, как никогда прежде. Андрес только чертыхался, но не прекращал проводить пальцами вдоль моей плоти, покрытой тканью трусиков и шорт. Если бы его дом находился дальше, чем в пяти минутах езды, я уверена, мы остались бы в машине, и меня бы это устроило на все сто. Сейчас же, когда я практически была распластана у стены подъезда, его поцелуи стали еще жестче, и глубже, выветривая все мысли из головы. Казалось, ничего нет важнее, чем отчаянно гладить его твердые плечи руками, и впиваться ногтями в кожу, когда горячий язык проникает вглубь моего рта. Какое блаженство ощущать его кожу под своими пальцами, и слышать свое имя надрывным от желания голосом, произнесенным с испанским акцентом. Пуэрториканцы горячие, говорят… Не знаю, как там на счет всех пуэрториканцев, но один точно горячий… Воспламеняющий во мне каждый нерв. Виртуозно возбуждающий самые темные фантазии и вырывающий наружу всех демонов, тихо живущих внутри меня и никогда до этого не высовывающих свои головы.
— Андрес, я больше не могу… — прошептала на ухо, когда его твердая плоть вжалась между моих ног, обхвативших его талию…
Ничего не ответив, Андрес оторвал меня от стены, и, не опуская с рук, понес наверх, продолжая губами ласкать мою шею. Я выгнула ее, подставляя ему больше пространства, и сама, покусывая накаченное плечо от нетерпения. Боже, я и не знала, что могу быть способной ощущать к кому — то такое дикое, непреодолимое влечение… Так вот, что значит хотеть человека. Болезненно… Ярко… Остро… До дрожи в пальцах и покалывания на коже…
Не знаю на какой этаж мы пришли, но звякнув ключами, Андрес наощупь открыл дверь и толкнул ее внутрь. Захлопнул за собой ногой, и снова бесконечные минуты поцелуев у стены, сначала одной… потом другой… Потом белый потолок перед глазами, когда я запрокидываю голову, чтобы позволить ему снять с меня топик, и стянуть лифчик, а потом припасть жадными губами к твердым и чрезмерно чувствительным соскам. О Господи… Как только его язык обвел вершинку одного из них, а острые зубы скользнули по нему, я выгнулась, готовая умолять его о том, чтобы не останавливался… Не знала, что могу быть настолько голодной и жаждущей мужчины… Его грубых рук, которые сейчас, поставив меня пошатывающуюся, стаскивали с меня шорты с трусиками…
— Dios mio! — хрипло шепчет, толкая меня на кровать. Я падаю, абсолютно не стесняясь своей наготы перед ним, потому что его дикий взгляд говорит о том, что ему нравится то, что он видит. Не просто нравится… Он на грани… Так же, как и я! Долгие секунды он просто смотрит, медленно скользя сумасшедшим взглядом по моему телу, заставляя меня еще сильнее дрожать, а кожу покрываться мурашками… Неужели так бывает, чтобы от одного только взгляда мужчины, внизу живота болезненно ныло? — Te deseo, Emilia… («Я хочу тебя, Эмилия» — перевод с исп.) — белые шорты отлетают в сторону, и оставаясь в одних боксерках, туго натягивающих его внушительную эрекцию, Андрес коленом становится на кровать, прямо между моих ног, и ложится сверху, опираясь на руки… — Tanto! («Очень хочу!» — перевод с исп.)
