Был один решительно-эскапистский ответ: «К чертовой матери, подальше отсюда!»
Два – почти панические: «Быстро вернулся бы назад на родную землю, в свою деревню»; «Никуда бы не отправился, постарался бы поскорее приземлиться».
Остальные – взвешенно-исследовательские: «Провести свое исследование Луны и написать книгу»; «Я бы хотел исследовать Меркурий, мы о нем мало знаем»; «Попытаюсь найти следы внеземных цивилизаций»; «Исследовать двойную звезду Сириус»; «Хотела бы долететь до другой звезды и вернуться обратно в будущее человечества. Посмотреть, как тут все будет, и рассказать людям, как там»; «Мне кажется, важно освоить как следует околоземное пространство (включая Луну) как базу для дальнейших исследований. Я бы этим и занялся».
В заключение был вопрос про пожелания тем, кто прямо сейчас трудится в космической отрасли – от рабочих до космонавтов.
Тут опять проявились отличия сельчан и городских подростков. Городские желали весело и формально: «Счастья, здоровья, огромных успехов и свершений!»; «Новых звезд и планет!»; «Открытий!» Сельские подростки явно подходили к пожеланиям более осознанно: «Терпения в первую очередь!»; «Веры в то, что ваше дело – нужное»; «Помните, что за вами – будущее!»; «Неугасающего интереса и успехов в делах!»
Дочки-матери
– Нехорошо так говорить про своего ребенка, я знаю, но, если честно, она меня уже давно всем этим достала порядочно. Но я по мировоззрению пофигистка, поэтому ничего не предпринимала. Люди ж могут быть разными, правда? Почему нужно их подгонять под один стандарт? Я ведь и сама… Но теперь еще и учительница говорит… Вот я к вам и пришла…
Я смотрела на женщину, сидящую передо мной, пожалуй что, с интересом. Она была ровно на поколение младше меня, но в ее одежде и всем облике в целом явственно прослеживались мотивы, которые мы застали уже уходящими. Длинная свободная юбка с нашитой бахромой, длинная кофта с бусами и какими-то латиноамериканскими прибамбасами, фенечки на запястье, даже хайратник на длинных и не особенно чистых распущенных волосах. «Хиппушка». Вспомнилась юность. Как читали Керуака и выращивали пейотль на подоконниках. Все повторяется?
Я отогнала непрошеную ностальгию и прагматически подумала о другом: если такую мать, которая к тому же открыто провозглашает свою «пофигистичность», давно достала необычность ее дочери, то что же представляет собой ее дочь?
Девочки с моей посетительницей не было, но я уже знала, что ее дочь зовут Виолетта и ей двенадцать лет. Воспитывает дочь одна, с мужем развелись, когда девочке было пять лет. Отношения дочери с отцом существуют, они, можно сказать, даже хорошие, но не близкие. К бо́льшей близости никто не стремится – ни отец, ни сама Виолетта.
– Чем вы занимаетесь по жизни?
– Преподаю на филфаке. В университете.
Ну конечно. Почему-то я так и думала. Даже не стала спрашивать, в каком университете, чтобы не разочаровываться (во времена моей юности университет в городе был один, это сейчас всякие занюханные институты поназывали себя университетами и академиями).
– Расскажите подробней, что беспокоит в Виолетте вас и учительницу.
– Да меня, я ж сказала, ничего не беспокоит, – с дотошностью филолога уточнила моя посетительница. – Достало просто.
– Хорошо, – терпеливо уточнила в свою очередь я. – Расскажите о том, что вас достало.
– Она меня контролирует все время. То есть пытается контролировать.
– Манипуляции?
Я не была удивлена. Такой матерью ребенку грех не попытаться манипулировать. Тем более они живут вдвоем.
– Да нет, я же сказала: контролировать, – женщина пожала плечами, видимо, удивляясь непониманию. – Она манипулировать не умеет. Слишком примитивна для этого. Плюс она совершенно повернута на том, что все должно быть вовремя и как положено. Чуть ли не с рождения это проявлялось.
– В чем же заключается этот контроль? Точнее, попытка контроля? – я уточнила раньше, чем она успела меня поправить.
– Ну вот представьте: она еще совсем маленькая была, и мы куда-то собираемся идти. Все равно куда (я бы поняла, если бы это было для нее что-то важное или интересное) – в гости, в магазин, в поликлинику, на поезд. «Мама, а ты помнишь?..»; «Мама, а мы не опоздаем?..»; «Мама, ну давай уже скорее, пожалуйста, что ты там копаешься!..» Даже если куда-то собираюсь я сама, а она остается: «Мама, а ты не забыла, что на набережной в это время бывают пробки и ты можешь там застрять?» Я никогда не могла забыть о своих «материных обязанностях», потому что о них помнил и неустанно напоминал мне мой ребенок. «Мама, мне нужно то, то и это. А не позже среды – ты не забыла? – нужно сдать деньги на экскурсию в Михайловский дворец. И ты помнишь, что обещала отвезти меня на кружок? Если мы через десять минут не выйдем, то…»
– А как Виолетта относится к своим собственным обязанностям?
– С той же самой свирепостью. Я миллион раз ей говорила: да плюнь ты уже на эти уроки, иди спать ложись или хоть комедию посмотри, расслабься. Ну подумай сама: что, в самом деле, случится, если ты в четвертом классе задание по «окружайке» не сделаешь?
(Здесь я в красках представляю себе чувства некоторых читателей, которые тратят практически все свое свободное время, чтобы УСАДИТЬ своего ребенка за уроки.)
– Так ведь ничего не выходит, – продолжала между тем мать Виолетты. – Смотрит на меня как на идиотку и шипит злобно: «Ты ш-ш-што, хочеш-ш-шь, ш-штоб мне двойку поставили?!!» И сидит, бывает, до одиннадцати…
– Виолетта – отличница?
– Нет, хорошистка. На отличницу у нее ума не хватает. Две-три четверки всегда есть.
– А что же не устраивает учительницу? Мне кажется, что такой прилежной ученицей можно только гордиться.
– В начальной школе так и было. Ее первая учительница все это в ней поощряла, называла своей заместительницей и говорила, что всегда и во всем может на нее положиться.
– А потом?
– Теперешняя их классная умнее, конечно. Она мне говорит: «Обратите внимание, дети Виолетту не любят, а возраст такой, когда важно принятие группы. Она же все время пытается им указывать. Раньше они шли на поводу у их первой учительницы, а теперь начинают огрызаться и Виолетту от себя отталкивать и даже подтравливать пытаются. Я сама видела и в интернете в их группе читала. Это чревато, делайте что-нибудь. Я пыталась объединить ее с ними, давала ей задания, но не преуспела, в чем вам честно признаю́сь: что бы я ей ни поручала, Виолеттта все время пыталась играть роль, вызывающую раздражение у других детей». И как я их понимаю!
– Вы пытались говорить обо всем этом с самой Виолеттой?
– Раз десять как минимум. Она говорит, что у нее все нормально и ее не любят те, кто не делает уроков, не слушается учителей и матерится на переменах.
– То есть она всегда и во всем чувствует себя правой и ответственной?
