– Игнат, ты подделал диплом, – покачала головой художница. – Единожды солгав… Сам знаешь. И у тебя всегда была этакая легкость поступков, черта афериста. Ничего скверного тут нет, если не нарушается закон. При моей специальности я проблем с законом берегусь как огня. Стоит один раз нарваться на краденку, и все… Мало того, что будут проблемы уголовного плана, так еще и кредит доверия подорван. А у меня кредитная история незапятнанная.
Игнат сложил ладони в молитвенном жесте:
– Саша! Чем хочешь клянусь, это лично мой архив! Мне дедушка двоюродный, по маминой линии завещал! Причем, он умер-то давно, еще до распада СССР, и наследство все давно разделили. У него там по прямой нисходящей линии полно наследников было, и в завещании все указаны. Дед был тщательный старик. И мне кое-что оставил – какие-то побрякушки, малоценные, папка с картинками. Я подростком был, ничем этим не заинтересовался. Понял, конечно, что гербы, но меня это никак не зацепило. Дед, наверное, подумал, раз я черчу хорошо, рисовать люблю и в художественной школе учусь, так мне оно пригодится. Это все мама хранила до последнего времени у себя, в Вильнюсе. Я недавно обнаружил.
– Очень интересно, – Александра закрыла папку. На обложке косым четким почерком, фиолетовыми, слегка поплывшими чернилами было выведено латинскими буквами два слова. Под ними стояла дата: «05.12.1983».
– «Игнаций Ястржембло», – уловив направление ее взгляда, вслух прочитал Игнат. – Так звали деда. Бабушка меня в его честь назвала Игнатом. Маме имя не нравилось, но с бабушкой трудно было спорить. Бабушка ей вообще простить не могла, что она вышла замуж не за литовца. Мама говорит, бабушка на свадебном банкете в ресторане сидела с таким видом, что вино в бутылках скисло.
И расхохотался, по всей видимости, нимало не удрученный этим семейным преданием.
– Ну, вот мое богатство, полученное совершенно законным путем, – подытожил он, начиная бережно укладывать листы обратно в папку. Стянул тесемки, бережно завязал их бантиком. Снял перчатки и аккуратно положил на край стола. – Сможешь?
– Не поняла? – изумленно переспросила Александра. – Что именно?
– Ну, копировать эти гербы. Вот чтобы получились какие есть. Материалы я тебе достану. Старые отмытые холсты, деревянные доски. Этого добра у одного моего знакомого полно. А вот с красками я на тебя надеюсь. Я даже не слыхал про эти чертовы свинцовые белила… Можно ведь попасться. А ты в этом здорово понимаешь!
– Погоди! Ты что, предлагаешь мне изготавливать состаренные копии гербов?!
– Ну, якобы старые, – поморщился Игнат. – С полного моего дозволения. Я законный хозяин подлинников, не забывай.
– Зачем? – в упор спросила Александра.
Игнат, глазом не моргнув, ответил:
– На стенку повешу, буду смотреть.
– Большая, должно быть, у тебя квартира. Их вон сколько.
– Да не все подряд, я тебе укажу, какие именно. Мне в принципе важно твое согласие.
– Слушай, давай со мной начистоту, – покачала головой Александра. – Ты их собираешься продавать, эти копии? Выдавая за старинные оригиналы? Ты знаешь, как это называется?
– А вот и нет! – победоносно воскликнул Игнат. – Я их буду отдавать бесплатно! В подарок! А это ни разу не уголовно наказуемое деяние, а просто жест моей доброй воли. Хочу сделать приятное человеку. Или нескольким.
– Выкладывай все, если хочешь, чтобы я хотя бы начала обдумывать твое предложение, – твердо заявила художница. – Я должна воссоздавать эти оригиналы, используя старые холсты и доски, и краски, идентичные тем, которые использовались до… Скажем, до Первой Мировой войны, когда химическое производство красок, лаков и основ шло по другим технологиям. Чтобы никакой анализ не указал на то, что они сделаны в наши дни, никакой рентген – правильно?
– Совершенно верно! – глаза Игната сверкали, воодушевление омолодило его. Если бы не седина и помятая шея, торчавшая в вырезе свитера, он казался бы тем прежним беспечным студентом с архитектурного факультета, каким его некогда знала Александра.
– Удовольствие не из дешевых. Эти краски можно купить только на заказ. Аутентичная копия – это не то, на чем получится сэкономить.
– Да, аутентичная копия, будем называть это так! – воскликнул Игнат. – Мне это название нравится.
– Звучит благороднее, чем «подделка», – кивнула Александра. – В данном случае, немного утешает то, что копировать придется не авторские работы, а некий архивный иллюстративный материал. Подписи художника нигде нет.
– Да и быть не может, – бросил гость. – Тебе это совершенно ничем не грозит, уж ты мне поверь. И я хорошо заплачу!
– О цене потом, – остановила его художница. – Если ты, как говоришь, не собираешься продавать эти изделия, а будешь их дарить, то мне и вовсе не должно быть дела до деталей. Так далеко моя щепетильность не простирается. И все же! Я не буду участвовать в каком-то проекте, пока меня посвящают только в малую его часть. Уже обжигалась.
– Пожалуйста, – Игнат снисходительно улыбался, положив руку на папку. Он слегка перебирал пальцами, словно поглаживал уснувшего кота. – Какие тайны между компаньонами! Я действительно собираюсь дарить эти аутентичные копии. А продавать…
Его тон изменился, почти неуловимо. Он опустил веки, словно пытаясь скрыть лихорадочный блеск глаз.
– Продавать я буду кое-что совершенно иное. Есть такой вечный товар, в котором всегда имеется нужда.
Игнат выдержал эффектную паузу, явно рассчитывая на то, что слушательница задаст вопрос. Александра молчала, и он, чуть менее уверенным тоном, продолжал:
– Иллюзия, понимаешь? Самообман. То, что тешит тщеславие. Вот что продается «на ура» даже в самый лютый кризис.
– А конкретнее? – вымолвила она, без особого энтузиазма.
– Я буду продавать прошлое.
– Что?!
Игнат удовлетворенно кивнул, словно иной реакции, кроме непонимания, не предвидел:
– Все очень просто, – мужчина снисходительно улыбнулся. – Некоторые люди одержимы страстью казаться не тем, чем они являются.
– Некоторые? Ты хочешь сказать – все люди.
– Возможно. Но не все могут заплатить за новое прошлое, как не все могут оплатить себе новую внешность. Это что-то вроде пластической хирургии… Ты же понимаешь, мало кому эти операции под общим наркозом нужны на самом-то деле. Мы говорим не о наследственных уродствах или автокатастрофах, конечно. Речь о вполне себе нормально выглядящих людях, которые мечтают выглядеть иначе. Как в своей мечте. И платят за новый нос или рот огромные деньги.
– Продолжай, – Александра откинулась на спинку стула.
– Здесь, – Игнат вновь погладил папку, – отличное пышное прошлое на любой вкус. Гербы с тысячелетней историей. Есть еще архивы, но тебе они для работы не нужны. Их не надо копировать, я буду продавать клиентам оригиналы. Опять же – никаких нарушений закона. А ты будешь делать эти самые аутентичные копии. Оригиналы останутся у меня. Если заказчик изъявит желание, я их уничтожу. За отдельную плату.
