– Если так можно назвать эпизод в собственной спальне, – Натэлла ядовито дернула уголком рта. – Маша приехала домой раньше, чем думала, а эти Ромео и Джульетта воркуют в супружеской постели. На простынях, которые она покупала. И представь, у этой твари хватило наглости спокойно одеться при Маше и сказать, чтобы та не волновалась. Она, мол, замужем и разводиться не собирается.
– Саша, ну ты видишь, я тебе не зря сказал, держись от него подальше! – просипел Макаров. – Если он втайне от жены все распродаст, она вполне может на него в суд подать. Тогда и тебе отвечать придется.
У Александры все плыло перед глазами. Она снова видела свою мансарду, лежащего на полу мужчину в светлом костюме, и черный круг запекшейся крови вокруг его головы. Внезапно она схватилась за горло, ее мучили рвотные позывы.
– Ты что?! – испугалась Натэлла, обнимая ее за плечи. – Напугала я тебя? О боже, я не хотела! Да не бойся, никто на тебя в суд не подаст. Ну, разве что свидетелем вызовут.
– И аванс этому типу не возвращай, – внушительно просипел Макаров.
Александра с благодарностью выпила стакан воды, за которым сбегала Натэлла. Дышать стало легче, на лбу выступила испарина. Больше всего ей хотелось лечь в постель, накрыться простыней с головой и уснуть на сутки. Но впереди была встреча с Телятниковым. И с самим Маневичем. Где-то по городу бродил неприкаянный Игнат. А в ее комнате, под рабочим столом, стояла сумка, битком набитая краденым рыцарским прошлым…
– Да, мне снова повезло, – сказала она, пытаясь улыбнуться. – Как я понимаю, вам эти картины предлагать бессмысленно?
– Это ведь совместно нажитое имущество, – снова вмешалась Натэлла. – Брачного контракта у них нет. Если он продает без ведома Маши, то это незаконно.
– Я думаю, жена все знает… – задумчиво произнесла Александра. – Эти снимки в галерее делала старшая дочь Маневича, Ксения.
Натэлла покачала головой с таким видом, словно увещевала наивного ребенка:
– Ксения – самое печальное во всей этой истории. Дело в том, что она приняла сторону отца. Вряд ли она будет что-то говорить матери. Она с ней вообще почти не разговаривает.
И, взглянув на часы, ахнула:
– Ребята, я из-за вас опоздаю! Еще вещи не собраны. Так, я сейчас быстро звоню Маше и спрашиваю, знает ли она, что творит муж.
Она вышла из комнаты, и шелковый балахон бился за ее спиной, как яркие крылья бабочки. Макаров снова закрыл глаза. Александра опустила телефон в сумку.
– Не отвечает! – прокричала из соседней комнаты Натэлла. – Я потом еще ей позвоню и свяжусь с тобой, Саша.
Александра поднялась со стула.
– Сергей Леонтьевич, простите меня, вышло очень глупо.
– Да не за что совершенно, – ответил он, не открывая глаз. – Ты же ничего не знала. Не забывай нас, приходи просто так, не обязательно по делу.
Натэлла сердечно ее расцеловала на прощанье и тоже просила не забывать их дом.
– Сергей провел очень плохую ночь, – негромко призналась она уже у входной двери. – Мне бы совсем не надо уезжать, но тетя при смерти. Желает меня видеть. Хоть разорвись. Так что не бросай его, заглядывай.
Александра пообещала заходить.
* * *
Выйдя в переулок, она не сразу отправилась к метро, хотя уже пора было ехать в салон к Телятникову. Рядом с домом Макаровых был крошечный садик с двумя скамейками. Одна была свободна, и Александра уселась на нее, пытаясь привести мысли в порядок. Прежде всего следовало решить, предлагать ли другим клиентам картины из собрания Маневича.
«Если Натэлла говорит правду, а в этом нельзя сомневаться, то история неприятная. Моя роль в ней – тоже. Но может быть, он собирается разделить деньги с женой?» Она решила подождать звонка Натэллы. Балакян, к счастью, не звонил. Скорее всего, он был поглощен упоительной процедурой лечения. «Зато Федя уже снял деньги, наверняка!»
Она набрала номер Телятникова. Тот не отвечал. Взглянув на часы, Александра предположила, что ее старый приятель еще за рулем. К вечеру весь центр превратился в пробку: люди возвращались из отпусков, с дач, близился учебный год.
В метро тоже начался час пик. Когда Александра вышла на «Тургеневской» и устало побрела в сторону салона, она двигалась уже по инерции, оглушенная этим днем.
Машина Телятникова стояла во дворе, но в окнах магазина было темно. Александра потянула на себя дверь, вошла.
– Федя! – крикнула она. – Это я!
Ей никто не ответил. Она прошла к кассе и нажала на клавишу настольной лампы, при свете которой Федор непрерывно читал.
И сразу увидела хозяина салона, но не на барном стуле – стул был опрокинут. Федор лежал на полу за прилавком, спиной к ней, свернувшись улиткой, словно собирался уснуть. Круглая спина, обтянутая клетчатой рубашкой, выглядела беззащитной, как у ребенка.
Александра отшатнулась. Под ногой хрустнуло. Она взглянула и увидела растоптанные золотые очки Телятникова. Рядом блеснуло еще что-то, похожее на очки, золотое.
Она склонилась. Золотой брелок в виде восьмерки. Знак бесконечности. И на нем ключ, который она знала очень хорошо. Ключ от старой мастерской.
… Приближаясь издалека, в ее голове зазвучала знакомая песенка.
Я практикую с трех до четырех,
И возвращаюсь на свой шесток…
Потом милосердно исчезли звуки, погас свет.
Глава 6
… На медную подставку курильницы то и дело опадал легкий серый пепел. Дымилось сразу несколько палочек. Александра различала ладан, сандал и гвоздику. Остальных запахов она не знала да к тому же ее обоняние уже было оглушено какофонией ароматов, пропитавших крошечный магазин.
Едва придя в себя, убедившись, что Федор Телятников лежит за прилавком в той же позе, Александра выбралась во двор и стала звонить в полицию. Затем обратилась за помощью в соседний магазин восточных специй и благовоний. Светловолосая девушка в сари, видя, что Александра едва держится на ногах, пригласила ее дожидаться полиции у себя в магазине.
Полиция явилась через несколько минут. Потом приехали еще две машины. Александра то впадала в оцепенение, схожее с глубоким равнодушием, то начинала крупно дрожать всем телом, так что мужчина в форме, представившийся сотрудником следственно-оперативной группы, останавливался и давал ей время успокоиться, прежде чем снова задавал вопросы.
– Значит, это ваш знакомый, и он вас ждал?
– Да, мы давно знакомы. Я посредник, предложила ему несколько картин, и он поехал в банк за деньгами. Нужно было внести аванс. У него не было в кассе такой суммы. Мы договорились встретиться в семь часов.
Александра отвечала, запинаясь, глядя в одну точку на витрине магазина благовоний. Над дверью звякнул колокольчик, заглянул другой полицейский:
