Прозвеневший телефон вывел генерал-полковника из задумчивости. Подняв трубку, он произнес:
– Катуков слушает.
– Михаил Ефимович, когда ты планируешь продолжить наступление? – зарычала трубка голосом маршала Жукова.
– Город очень сильно укреплен. У немцев имеется противотанковое и тяжелое вооружение. Мы наступали практически без разведки, с ходу. Понесли значительные потери. Нам нужно как следует подготовиться к предстоящему штурму. Провести дополнительную разведку, выявить огневые точки, подтянуть резервы. А потом, у нас немало разбитых танков, сейчас их восстановлением занимаются ремонтные батальоны…
– У нас на все это нет времени, – повысил голос Георгий Константинович. – Мы должны двигаться дальше! Наступление осуществляется по всему фронту. А ты там застрял перед каким-то городишкой! Сколько у тебя их было? Чем этот город крепче остальных, которые ты уже взял?
– Товарищ маршал, городов было много, но этот город отличается от остальных толстыми крепостными стенами и сильным подготовленным гарнизоном. А потом, если я войду в город, так это будет настоящая душегубка для танков. Улицы узкие, танки не сумеют в нем развернуться. Половина танков будет уничтожена в первые минуты боя!
– Что-то я тебя не пойму, – громыхал маршал. – Ты что, воевать, что ли, разучился? Мне тут пишут доклады, что ты проявляешь полнейшее бездействие, армией совсем не руководишь, пригрелся на печи и никуда выходить не желаешь, сожительствуешь с какой-то девкой, которая тебе в делах мешает.
– Товарищ маршал, – повысил голос генерал-полковник Катуков. – Это не просто какая-то девка, а моя боевая подруга, старшина медицинской службы, дважды раненная. Если хотите, жена! Я вдовец и вправе сам решать, с кем мне жить, а с кем нет! И в указаниях сверху я не нуждаюсь!
– Приказываю тебе начать наступление завтра! У меня нет времени ждать! Если сам не уберешь от себя свою… фронтовую подругу, которая мешает нашему наступлению, то я прикажу органам «СМЕРШ» изъять ее у тебя и вышвырнуть вон с фронта! Надеюсь, тебе все понятно? Повторять не нужно? Завтра доложить мне во всех подробностях о взятии крепости!
Не прощаясь, Георгий Константинович положил трубку. Лицо Катукова покрыла бледность.
– Что-нибудь случилось? – спросила Екатерина, держа перед собой алюминиевую тарелку с нарезанным хлебом.
Улыбнувшись через силу, Михаил Ефимович сказал:
– Все в порядке, Катя. Позже поем. Сейчас у меня дела. – Подняв трубку внутренней связи, спросил: – Генерал-лейтенант Попель у себя?
– Никак нет, товарищ генерал-полковник, только что вышел. Сказал, что скоро будет.
– Скажите ему, чтобы зашел ко мне.
Минут через пятнадцать в дверь сдержанно постучали. На пороге предстал начальник охраны младший лейтенант Озеркин.
– Товарищ генерал-полковник, к вам генерал-лейтенант Попель. А с ним еще трое разведчиков и пленный немец.
– «Языка» взяли?
– Так точно!
– Пусть заходят.
Дверь распахнулась, и в комнату вошел член Военного совета армии генерал-лейтенант Николай Попель, за ним Герасимов с автоматчиками, конвоировавшими немецкого оберст-лейтенанта.
– Это что за почетный караул? – невольно удивился Катуков, строго посмотрев на вошедших.
– Товарищ генерал-полковник, – заговорил Попель по праву старшего. – Разведчики «языка» привели. Подумал, что вам в связи с предстоящим наступлением интересно с ним будет поговорить.
Обратил внимание, что четверо бойцов, стоявших в карауле у его двери, не доверяя подошедшим, совсем ненавязчиво и очень грамотно взяли гостей в полукруг. Автоматы держали с той привычной небрежностью, каковая отличает солдат, привыкших к ежедневному обращению с оружием и прекрасно осознававших силу, затаившуюся в стволах. Одного взмаха руки будет достаточно, чтобы привести их в боевое положение. В показательно-равнодушных лицах читалась немедленная готовность к действиям.
– Немецкий кто знает? – спросил генерал-полковник Катуков.
– Я знаю, товарищ командующий, – отвечал майор Герасимов.
– Пойдемте в дом, остальные остаются за дверью, – сказал генерал-полковник, отступая немного в сторону, давая возможность Попелю и майору войти внутрь.
После приглашения Катукова пройти в дом охрана отступила на шаг, демонстрируя к оставшимся за порогом разведчикам полнейшую лояльность, но готовность к действиям оставалась. Служба у них такая – быть всегда настороже. В свою охрану генерал-полковник Катуков набирал бойцов с большим боевым опытом, предпочтение отдавал разведчикам, понимая, что за ними быстрота реакции и умение принимать верное решение из сотни возможных.
Екатерина, заприметив вошедших, спряталась в другой комнате.
– Развяжите ему руки, – сказал Катуков, разглядывая немца.
Майор Герасимов развязал руки и положил ремешок в карман.
– Пусть сядет.
Герасимов перевел. Пленный оберст-лейтенант, слегка пододвинув к себе стул, аккуратно опустился и выжидающе посмотрел на генерал-полковника, с интересом его разглядывающего.
– Из какой части и как зовут? – спросил Катуков.
Герасимов, стоявший рядом, немедленно перевел. Немец ответил без промедления.
– Оберст-лейтенант Флакке, командир батальона четвертого пехотного полка. Спрашивает, не расстреляют ли его?
Выслушав ответ, генерал-полковник продолжил:
– Я гарантирую вам жизнь, даю слово офицера… Если вы ответите на мои вопросы.
Майор Герасимов немедленно перевел. На лице оберст-лейтенанта застыло отрешенное выражение и полнейшее безучастие к собственной судьбе, только где-то внутри крохотных зрачков пульсировала жизнь.
– Ich habe mein Leben lange nicht mehr geschätzt, und die Tatsache, dass ich noch am Leben bin, ist ein reiner Zufall. Das einzig schlechte ist, dass er heute gefangen genommen wurde.
– Говорит, что уже давно не дорожит своей жизнью. И вообще, это случайность, что он еще жив. Плохо только, что попал в плен именно сегодня.
– Спроси у него, почему плохо, что он попал в плен именно сегодня. Чем этот день такой особенный?
Внимательно выслушав ответ, немец усмехнулся и негромко отвечал. Внимательно выслушав, Герасимов перевел:
– В это самое время он должен был находиться в Потсдаме. Сегодня у его жены день рождения. Ему дали отпуск на несколько дней, чтобы он ее проведал, но новый комендант крепости генерал-майор Гонелл отменил все отпуска, а его самого отправил на передовую. Они договорились с женой в десять часов вечера послушать Шопена. Она в Потсдаме, а он на передовой. Именно с него когда-то началось их знакомство. Под эту музыку они танцуют в каждый день рождения его жены.
– Как романтично. В это время был артобстрел, – заметил генерал-полковник Катуков. – И он в блиндаже слушал музыку?
