Он сказал: тебе нельзя в Вижну. Вся моя интуиция орет как подрезанная: нельзя! Там что-то происходит. Внеочередной Совет – очень плохой знак, тебе не надо там быть и близко. Я выбью из них хотя бы мораторий на казни. А ты пока спрячься и заляг на дно…
Через четыре станции Эгле вышла на другой перрон, больше не пустынный – люди затемно выезжали на работу, школьники с рюкзаками судорожно зевали, рискуя кого-нибудь проглотить; прошел полицейский патруль, офицеры смотрели сквозь Эгле, как сквозь пустое место. Она улыбнулась впервые с того момента, как попрощалась с Мартином: быть действующей ведьмой означает иметь преимущества.
Она сошла с перрона, легко миновав турникеты, – ведьмы не платят за проезд. Посмотрела на указатели, двинулась вдоль улицы – Двадцать вторая пригородная. Сколько же здесь нумерованных улиц, сколько одноэтажных коттеджей, некоторые районы не меняются столетиями…
Ищите меня, подумала она злорадно, сворачивая в кривой переулок. Домишко утопал за щелястым забором. 126 – было написано масляной краской на почтовом ящике у калитки. Я снял тебе дом, сказал Мартин. Через подставной аккаунт.
Она сунула руку в почтовый ящик, облупленный, покосившийся, и подумала: а ведь это развалюха. Что, если клопы?! Она шарила в ящике несколько секунд, испугалась, уверившись, что ключа там нет, и тут же ее пальцы наткнулись на холодное металлическое кольцо.
Калитка не была заперта. Эгле пошла через палисадник к дому и тут же услышала, как внутри дребезжит телефон.
* * *
Замок поддался с третьей попытки. Оставив ключ в двери, Эгле, как была в грязных ботинках, ломанулась через темное пространство, ворвалась в комнату, тут белый пластиковый телефон зазвонил опять.
– Эгле?! – послышалось в трубке.
Она засмеялась от счастья.
– Наконец-то, – сказал Мартин, и от облегчения в его голосе у Эгле растеклись мурашки по телу.
– Я на месте, – прошептала она. – Меня никто не видел.
– Я очень тебя люблю, – сказал он тихо. – Ничего не бойся. Никому не открывай. Я скоро выйду на связь.
И послышались короткие гудки.
* * *
Мартин набрал номер съемной квартиры через анонимный мессенджер и надеялся, что хотя бы в ближайшее время его тайну не вскроют инквизиторские киберслужбы. Зато он выяснил, что Эгле добралась до места, и стало намного спокойнее: пусть ищут. Ему ли не знать, как трудно найти в городе ведьму, если она не хочет быть найденной.
Он должен был ехать прямо в аэропорт, но засохшая кровь стягивала кожу, и Мартин сам себе казался не вполне живым – в инквизиторском балахоне на голое тело, с мокрой землей и хвоей на штанинах, с двумя пулями в кармане брюк. Служебная квартира, в которой они с Эгле так толком и не жили, помещалась в самом центре города, и Мартин, сжав зубы, решил зайти на одну минуту.
У стены стояли неразобранные чемоданы – Мартин принюхался, ловя ускользающий запах Эгле, ее духов и кожи. Уронил на пол балахон в заскорузлых пятнах крови, прошел в ванную, встал под душ прямо в брюках, вытащил из кармана два сплющенных комка металла. Подставил ладонь под текущую воду; они лежали, будто под теплым дождем, чуть подрагивая и перекатываясь. Можно было представить, что дождь – слепой, что вместе с каплями в лужах дрожит и солнце, что Эгле сейчас окликнет его и позовет прогуляться по берегу…
Время, напомнил себе Мартин.
Он разделся под душем, дождался, пока розовая вода в стоке не сделается снова прозрачной, и выбрался из ванны, сжимая пули в кулаке, как будто они были ключом от его бессмертия. Остановился перед зеркалом, повернулся, пытаясь разглядеть спину. Не то татуировка между лопатками, едва различимая, не то старый шрам, но таких шрамов не бывает.
Он подавил в себе желание позвонить Эгле с мобильного. Одеваясь, прокрутил в голове будущий разговор с отцом, несколько вариантов, один другого хуже.
Он зачем-то надел светлый костюм и повязал ярко-синий галстук с осьминогами. Эгле сама выбирала этот галстук, триста лет назад… или позавчера. Она говорила: «Март, не замыкайся в скучном партикулярном стиле. Соотнеси осьминогов со своим надменным благородством, сделай мир гармоничнее!» Он смеялся и примерял все, что она приносила, а ведь уже горели пожары в Ридне, уже были шрамы на ее ладонях, уже стало ясно, что добром не кончится, но они, как дошкольники, радовались жизни…
Нет-нет-нет, сказал себе Мартин. Я надеваю этот галстук в знак того, что не верю в поражение. Я не смотрю назад, я смотрю вперед – туда, где Эгле благополучна и счастлива, и, разумеется, свободна. Так будет, или я – это не я, а в зеркале я по-прежнему вижу себя, пусть и с осьминогами, а значит, нечего бояться.
Он переложил пули в карман новых брюк. Огляделся, пытаясь вспомнить, куда, закрыв дверь, бросил телефон и бумажник…
И понял, что с момента, когда они с Эгле вышли отсюда прошлым утром, здесь побывали чужие люди. Специалисты, работающие тонко, не желавшие оставлять следов. Но компьютер Эгле на краю стола лежал не совсем так, как она его оставила. И ящик стола, чуть приоткрытый, выдавал чужое прикосновение. И что-то еще, Мартин смог бы сформулировать, будь у него чуть больше времени.
Он вспомнил комиссара полиции Ридны, который при встрече глядел сквозь него и пытался уязвить каждой интонацией. Он заново вспомнил Руфуса, бывшего куратора: «Любое везение когда-нибудь заканчивается». Он прищурился, разглядывая монитор настенной панели: кто-то начисто вытер чуть запыленный экран. Не заботясь о чистоте, но стирая с поверхности ранее нанесенный знак… Явь-знак?!
Они вторглись в его пространство. Они шарили здесь, пытаясь выявить тайны его жены.
– Зря вы так со мной, – сказал Мартин сквозь зубы. – Напрасно.
* * *
В аэропорту, в маленьком служебном терминале его встретили два инквизиторских патруля, которым было место на ночных улицах, а вовсе не здесь, у выхода двадцать четыре.
– Патрон… самолет готов… А госпожа Эгле Север разве не с вами?
За его спиной они тайком чертили в воздухе явь-знаки – как будто ждали, что вот-вот из гущи морока удастся выцепить ведьму. Лучшие оперативники этой провинции, не блестящие, но вполне рабочие. Кому они сейчас подчиняются?
– Информация вне вашей компетенции, – отозвался Мартин, и они попятились от звука его голоса. – Продолжайте нести службу.
– Патрон, самолет на поле, вас проводят…
– Я лечу виженским бортом. – Он поправил галстук с осьминогами. – Есть возражения?
Они переглянулись несколько раз, обступили его, будто ненароком:
– Патрон… Где сейчас находится госпожа Север?
– Странно, что вы до сих пор не видите, – холодно сказал Мартин, – по возвращении проэкзаменую всех сотрудников на элементарное выявление морока.
Они рассыпались по служебному терминалу, позабыв о нем. От концентрации инквизиторских знаков ему сделалось смешно; через минуту эти люди поверят, что он прячет Эгле в кармане пиджака. Ну-ну.
