Соня быстро посмотрела на Клавдия – вопросительно. С замешательством. Она не была готова к такому повороту событий – ведь если Клавдий назначил ее в Одницу, он должен был позаботиться и о том, чтобы провести кандидатуру через Совет? Соня лихорадочно соображала – она оказала Клавдию ценную услугу… В самом деле ценную, и рассчитывала на благодарность… Просчиталась?!
– Я ставлю вопрос на голосование, – с новой силой продолжал Оскар. – Кто за то, чтобы лишить Мартина Старжа кураторской должности?
Он сам же первый поднял руку. Требовательно оглядел лица сидящих за столом: Оскар зачищал пространство. Устранив Мартина, он получит большинство, даже если Элеонора его предаст.
Однорукий Елизар из Корды поднял свой протез. Виктор оценил его жест и хищно ухмыльнулся – Великий Инквизитор терял власть над Советом, а Виктор всегда примыкал к сильному; теперь он поднял руку вслед за Оскаром и Елизаром. Элеонора покосилась на Клавдия. Тот выждал паузу – и поднял сразу обе руки, будто сдаваясь:
– Вы неудержимы в своем напоре, куратор, ну кто же сможет противостоять…
В глазах Сони из Одницы мелькнула паника. Август помрачнел, и даже шрам через лицо не мог скрыть его напряжения.
Элеонора перевела взгляд на Оскара – посмотрела впервые прямо, глаза в глаза. Дернула щекой. Подняла тонкую, как ветка, белую руку – будто признавая, что ее договоренности с Клавдием потеряли силу, как потерял сейчас власть некогда всемогущий Великий Инквизитор.
Мартин встал с кривой усмешкой, стянул с плеч мантию и уронил на спинку кресла. Тень боли мелькнула на его лице – только тень, и видимая только Клавдию. Мартин пошел к двери, не оглядываясь.
– Стоп, – вкрадчиво сказал Клавдий. – Прошу минуту внимания…
Люди за столом насторожились. Мартин остановился, не оборачиваясь.
– Вернее, прошу не я. – Клавдий чувствовал, как раздуваются ноздри. – Внимания просит его сиятельство герцог…
Он демонстративно посмотрел на часы. Кивнул референту, тот поднял пульт. Включилась панель под потолком – с логотипом главного новостного канала. Заставка держалась мучительных пять секунд, потом в кадре обнаружился герцог. Правитель сидел за резным дубовым столом на фоне панорамы Вижны. По его лицу Клавдий понял, что обращение записали не с первого раза и даже не с пятого.
– Друзья мои, подданные и сограждане… – начал герцог, и Клавдий услышал общий вздох над столом. С таким видом герцог мог объявить что угодно – хоть ядерную войну.
– Последние события в Вижне, – глухо говорил герцог, – в столице и провинциях подталкивают меня к непростому решению. Инквизиция, как независимая от государства организация, не отвечает вызовам времени, это архаичная, закоснелая структура, не способная решить возложенные на нее задачи. Кому служит современная Инквизиция? Если она служит обществу – почему не под контролем государства, верховной власти? Или, может быть, Инквизиция служит сама себе?!
Мартин, стоявший в дверях, наконец-то повернул голову, но посмотрел не на экран, а на Клавдия. Это был взгляд детского, искреннего удивления; Клавдий ухмыльнулся в ответ.
На государственной телестудии у него было по меньшей мере три шпионки, две из них ведьмы на высоких позициях, отлично понимавшие, кому обязаны профессиональным статусом. Когда герцог явился записывать свое обращение, Клавдию донесли об этом трижды. Он без скуки выслушал бы новость и десять, и пятнадцать раз – такой изматывающей была партия, которую Клавдий разыграл этой ночью. Столько раз успевал отчаяться и поверить, что продул всухую. И ведь он еще не выиграл – просто заставил герцога в истерике смести фигуры с доски, теперь вместо шахмат начнется рукопашный бой без правил…
Правитель говорил всего-то три минуты и за это время успел охрипнуть. Речь он, скорее всего, писал себе сам – и даже редактуры не потерпел, беспомощные канцелярские обороты перемежались в его обращении с откровенно обиженными выпадами. Кураторы за столом внимали герцогу в ошеломленном молчании. Наконец, на экране возникла заставка с государственным гербом; после короткой паузы все лица обратились к Клавдию.
Он оценил выражение глаз Оскара. Вот что бывает с предателями – их даже не ставят в известность, когда идут ва-банк. А герцог пошел ва-банк, он уверен сейчас, что совершил сильный поступок, он видит свое имя на страницах учебника истории – назло Клавдию. «Посмотрим, кто из нас неудачник» – интересно, сколько раз за ночь герцог повторил про себя эту фразу.
А еще интереснее, понимает ли Оскар, что стал орудием Клавдия, против воли подталкивая герцога к скандальному решению; понимает, судя по выражению лица.
– Итак, господа, – сказал Клавдий сокрушенно, – теперь вы видите, какие вызовы перед нами стоят?
В комнате царила мертвая тишина.
– Его сиятельство публично замахнулся на независимость Инквизиции, – продолжал Клавдий все более драматическим тоном. – Все мы знаем, что это достаточная причина для введения всеобщего чрезвычайного положения.
Он снова посмотрел на референта. Тот подскочил и положил на стол готовый, отпечатанный на бланке приказ; Клавдий с нарочитой небрежностью расписался внизу листа.
Оскар побледнел до синевы, Соня, наоборот, раскраснелась. Елизар из Корды тяжело дышал; он голосовал в сговоре с Клавдием, отрабатывая «второй шанс», и поднял руку за отставку Мартина по предварительной договоренности. А вот Элеонора поняла, что промахнулась с голосованием; у нее было такое лицо, будто здание вокруг загорелось, а бежать некуда.
Клавдий отдал подписанный приказ референту, и тот торопливо вышел. Заместители Великого Инквизитора с четырех утра ждали момента, чтобы запустить механизмы чрезвычайного положения. Жаль только неинициированных ведьм; совсем недавно казалось, что темные времена позади…
– Казалось, темные времена позади, – сказал Клавдий вслух, пользуясь тем, что никто не решался нарушить молчание. – Но вот, оказывается, все только начинается… Чрезвычайное положение, введенное Вижной одновременно во всех провинциях, дает мне право утверждать кураторов без согласования с Советом. Вот документ, утверждающий госпожу Соню куратором Одницы, вот приказ о назначении Августа куратором округа Альтица, а вот это…
Он выложил еще один документ на край стола и посмотрел на сына, так и стоящего у двери – в элегантном светлом костюме и безупречно повязанном галстуке с осьминогами.
– Это приказ о восстановлении Мартина из Ридны в его должности, – сказал Клавдий в полной тишине. – Займите ваше место, куратор.
Секунду ему казалось, что Мартин сейчас выйдет, хлопнув дверью. Но тот сжал зубы и вернулся; Клавдий отлично понимал зачем.
– Какой прекрасный галстук, – со смешком сказала Соня из Одницы, глядя на Мартина и отлично сознавая неуместность своих слов. Соня пребывала в жесточайшем стрессе: еще минуту назад она была уверена, что все кончено, в новой должности ее не утвердят и отправят вслед за Клавдием в позорную отставку. А Оскар уже чуял кресло Великого Инквизитора у себя под ягодицами, а Элеонора радовалась, что вовремя сделала выбор, а Виктор – что удачно примкнул к сильному…
