– Мы видим, что вы говорите правду, – полная женщина кивнула, поощряя. – Вы действительно способны поднимать мертвых?
Эгле несколько секунд молчала, пытаясь осознать вопрос.
– Не совсем мертвых, – отозвалась после паузы. – И не всех. И не всегда.
– Вы умеете исцелять? Затягивать раны? Лечить болезни?
– Я могу. – Эгле закашлялась. – Но только… когда нахожу в себе силы. Это похоже на… озарение. Если вы мне сейчас предложите кого-то исцелить, я не сумею.
– Кто сегодня доставил вас в Вижну? – вмешался злобный. – Да еще так быстро?!
– Я добралась сама, рейсовым самолетом. – Эгле дышала ртом. – Под мороком.
Они переглянулись, будто не веря.
– Я не вру, – добавила Эгле безнадежно.
Они опять переглянулись.
– Вы знаете, что инициация – это преступление? – снова заговорил злобный.
– Д-да. – Эгле опустила глаза, не в силах смотреть на него.
– Но вы все равно прошли обряд?! – В голосе инквизитора ей послышалось торжество.
– Они… убивают неинициированных, – с трудом выговорила Эгле. – А действующих они не могут убить. Там была «Новая Инквизиция». Если вам это что-то говорит.
– Это безусловно «что-то» говорит, – пробормотал большеротый. – Но это не отменяет того, что в Ридне произошел классический «ведьмин самострел», что вы, безусловно, флаг-ведьма…
– Зачем вы напали на инквизиторский патруль? – задумчиво спросил однорукий.
– Они не давали мне… – Она запнулась. – Не давали добраться до Вижны. Я старалась никого не поранить. Но у господина Руфуса, кажется, больное сердце. По дороге в аэропорт я вызвала ему «Скорую помощь».
– Там был Руфус?! – в два голоса спросили худощавая женщина и большеротый мужчина. Злобный закатил глаза; человек со шрамом вопросительно посмотрел на Великого Инквизитора. Мартин сжал зубы, глядя на Эгле.
Клавдий кинул взгляд на злобного:
– И как себя чувствует господин отставной куратор? – Его голос звучал преувеличенно заботливо.
– Ему лучше, – сказал злобный сквозь зубы. – Он прекрасно себя чувствует!
– Вероятно, благодаря своевременной врачебной помощи, – Клавдий кивнул.
– Что же вы сами не исцелили его? – спросила худощавая с фальшивой мягкостью в голосе.
– Не нашла… в себе сил. Я не могу… исцелять тех, кто меня ненавидит.
– Еще бы он вас любил, – пробормотал большеротый. – Но сам подход, конечно, вызывает…
– К делу, – прервал его Клавдий Старж. – Итак, госпожа Север вызвала «Скорую» и улетела в Вижну…
– По собственной воле? – осведомился большеротый, не сводя глаз с Эгле. – Или вас все-таки кто-то… направил?
– По собственной воле, – она снова сглотнула.
– Неужели вы думаете, что здесь, кроме вас, некому вступиться за Ивгу Старж? – с неприкрытым сарказмом спросила худощавая инквизиторша.
– Здесь, кроме меня, нет свидетелей моей инициации, – сказала Эгле. – И я ни за кого не вступаюсь, я пришла, чтобы сказать правду. Госпожа Ивга умоляла меня не проходить обряд, но, если бы я этого не сделала, нас обеих не было бы в живых.
Странное дело – пока она говорила, ей было легче. Как будто слова повисали перед ней в воздухе и превращались в невидимый щит.
– Никогда не видел ничего подобного, – пробормотал однорукий.
– Флаг-ведьма, – с отвращением сказал злобный. – Возможно, мутировавшая. Но это флаг-ведьма!
– Эгле, а как вы думаете, что вы такое? – вкрадчиво спросила сухощавая.
– Я человек, – сказала Эгле. – Я… понимаю, что в этой комнате у меня нет голоса и по законам страны нет права ни на что вообще, и моя жизнь не дороже плевка… Но я человек, хоть и ведьма, хоть и прошла инициацию. Я такая же, как вы. И не стану всю жизнь прятаться, я не крыса. Я должна была сделать, что сделала, и сказать, что сказала. А вы теперь решайте…
– Всё, – сказал Мартин хрипло. Подошел и остановился между Эгле и инквизиторами. – Я сказал, всё!
От него несло холодом, как из арктической пустыни.
* * *
Клавдий подозвал референта и сказал ему несколько слов на ухо. Референт с готовностью кивнул, с опаской обошел Мартина, склонился к Эгле:
– Я прошу вас… пойдемте…
Он вполне галантно предложил ей руку. Референт не был маркированным инквизитором и не осознавал сейчас, что любезничает с действующей ведьмой огромной силы. Закрылась дверь; Мартин сделал движение, чтобы выйти следом.
– Куратор, – очень тихо позвал Клавдий.
Мартин молча вернулся к столу и сел на свое место. Клавдию не понравилось его лицо – на смену ярости пришло другое чувство, глубже, хуже и разрушительнее.
За столом установилось молчание. Снаружи, под окнами, шумела площадь – кажется, там собиралась толпа.
– Вопросы? – Клавдий переводил взгляд с одного лица на другое.
– Очень трудно это осознать, – сказал Елизар, разминая висок единственной рукой. – Если все так, как видится сейчас… Мартин был прав. Это неслыханное… небывалое событие, и оно дает нам надежду. Если получится повторить… воспроизвести то, что случилось после инициации с этой девочкой…
– Никаких повторений, – отрезал Клавдий. – Никаких экспериментов!
Елизар смутился. Виктор бросил на Клавдия быстрый оценивающий взгляд.
– Она флаг-ведьма, – сквозь зубы проговорил Оскар, – колодец за семьдесят. Мы все здесь опытные люди, мы таких ведьм видели-перевидели… Господа, наш патрон сошел с ума, вы хотите последовать его примеру?!
Никто не смотрел на Оскара, все отводили глаза.
– Ее необходимо запереть, – проговорил Виктор с нажимом. – И взаперти, конечно же, изучать. Я согласен, что казнить ее не нужно, это по крайней мере преждевременно…
Мартин сидел, не шевелясь, будто оглохнув.
Референт вернулся в кабинет с красными пятнами на щеках:
– Патрон, там войска… военные машины, оцепление… герцог… говорят, нас будут брать штурмом…
– Замечательно. – Клавдий на секунду прикрыл глаза. – Какое элегантное решение.
– В городе паника, патрон…
– Ну разумеется. Люди боятся, что мы выпустим наших ведьм из подвала – навстречу войскам. Вот это будет потеха.
– Вы перегибаете палку, – тихо сказала Элеонора. – Вы играете с огнем, патрон.
– Я?! – Клавдий искренне удивился. – Я смирнейший человек на свете, осторожный и незлобивый… Вы все еще хотите меня сместить?
Снаружи, на площади, что-то кричали в мегафон – железным голосом, и выла полицейская сирена.
– Оскар, вы не хотите позвонить вашему другу герцогу? – Клавдий устроился в кресле, как в пляжном шезлонге. – Вы же видите, он совершает ошибку за ошибкой.
