Один из незнакомцев в лодке выскочил на причал. Элиана полоснула его по горлу клинком Арабета и столкнула вслед за подельником.
Девушка развернулась, упиваясь победой, и жестом подозвала похитителя, по-прежнему стоящего в лодке.
– Иди ко мне, дорогой, – ворковала она. – Ты же меня не боишься, правда?
Когда-то она старалась избегать убийств. Впервые она убила человека шесть лет назад, когда ей было двенадцать. Розен Ферракора, мать Элианы, взяла ее с собой на дело – последнее перед ранением, – и кто-то донес на них. Повстанцы знали, что они придут, и устроили засаду.
Розен уложила двоих, в то время как Элиана пряталась в темноте. Мать всегда говорила ей: Я буду оберегать тебя от убийства как можно дольше, малышка. А пока просто наблюдай. Учись. Тренируйся. Я научу тебя всему, чему обучил меня мой отец.
А потом одна из нападавших повалила Розен на землю, и Элиану захлестнул дикий гнев.
Она бросилась на женщину и всадила свой маленький клинок ей в спину. А потом стояла и смотрела, как из задыхающейся жертвы вместе с потоком крови уходит жизнь.
Розен схватила Элиану за руку и утащила ее прочь. Дома на кухне ее братишка Реми – ему тогда было пять лет – смотрел на нее широко раскрытыми глазами, когда шок перерос в панику. С руками, запятнанными кровью, она горько рыдала в объятиях матери.
К счастью, с тех пор убийства давались ей куда легче.
Тут из темноты вынырнули еще две фигуры со свертками в руках. Еще девочки? Они швырнули свертки товарищу в лодке, а потом развернулись и бросились на нее. Она ушла от одного удара, второго, а потом ее сильно ударили в живот и по челюсти.
Элиану повело, пространство исказилось, но она тут же постаралась стряхнуть с себя странное наваждение. Боль мгновенно ушла, как будто ее и не было. Она стремительно развернулась и сразила одного из озверевших негодяев кинжалом. Тот свалился в грязную воду.
А затем на нее накатил приступ тошноты, коварный, как удар под дых. Она упала на колени, отчаянно хватая ртом воздух. На ее плечи навалилась невероятная тяжесть, прижимая к скользкому причалу.
Пять секунд. Десять. Потом тошнота исчезла. Пространство вокруг нее больше не было искажено, по коже не ползли мурашки. Она подняла голову, заставила себя открыть глаза. Лодка уже отплывала от берега.
Охваченная диким гневом, Элиана с трудом поднялась на ноги. Она уже собиралась нырнуть в воду, когда сильная рука обхватила ее за талию и оттащила назад.
– Отпусти меня, – напряженным голосом произнесла она, – или тебе не поздоровится. – Она ткнула Харкана локтем в ребра.
Он выругался, но не выпустил ее.
– Эл, ты сошла с ума? У нас сегодня другое задание.
– Они ее все-таки забрали. – Она наступила ему на ногу, вывернулась из его рук и бросилась к концу причала.
Он побежал за ней, схватил за руку и резко развернул к себе лицом.
– Плевать. Нас для этого никто не нанимал.
Она презрительно улыбнулась.
– И когда это попытки удержать меня доводили тебя до чего-то хорошего? Впрочем… – она подалась к нему, ее улыбка смягчилась. – Могу припомнить пару раз, когда так и было…
– Прекрати, Эл. Вспомни-ка, что ты сама неоднократно мне говорила? – Его темные глаза смотрели ей прямо в лицо. – Если нас для этого не нанимали, это нас не касается.
Ее улыбка погасла. Она выдернула руку.
– Они куда-то забирают наших женщин. Почему? Кто они такие? Почему похищают только женщин и девочек? И что это за странное… ощущение? Я никогда ничего подобного не испытывала.
Харкан всем своим видом выражал сомнение.
– Возможно, тебе надо просто выспаться.
Она помолчала, чувствуя, как в душу закрадывается отчаяние.
– Неужели ты ничего не почувствовал?
– Прости, нет.
Она бросила на него свирепый взгляд, пытаясь не обращать внимания на растущее внутри беспокойство.
– В любом случае эта девочка явно не из повстанцев. Она всего лишь ребенок. Зачем им понадобилось забирать ее?
– Какие бы ни были на то причины, это не наша проблема, – повторил Харкан. Он медленно и глубоко вздохнул, возможно, пытаясь убедить в этом самого себя. – Во всяком случае, не сегодняшней ночью. Нам еще предстоит выполнить свою работу.
Элиана долго смотрела на воды реки. Она представляла, как ее лицо превращается в безупречную маску, холодное мраморное изваяние – ни капельки пота, ни шрама. Лишь сдержанная улыбка и взгляд, острый, как кинжалы в ночи. Когда она закончила, гнев погас, и лицо стало спокойным и безразличным, действительно как каменная маска.
Она повернулась к Харкану и дерзко улыбнулась, чего он терпеть не мог.
– Ну что, пойдем? Эти негодяи только раздразнили мой аппетит.
* * *
Контрабандист по кличке Перо, помогавший повстанцам из Красной Короны, занимался тем, что тайком вывозил из Орлина людей и секретные сведения. И делал это превосходно. Элиане и Харкану потребовалось несколько недель на то, чтобы выследить его.
И сейчас они затаились на крыше дома над крошечным двориком в Старом квартале, где, как предполагалось, Перо должен был встретиться с группой людей, сочувствующих мятежникам и пытающихся бежать из города. Воздух был напоен сладким запахом роз, растущих вдоль стен.
Она почувствовала, как рядом, насторожившись, пошевелился Харкан.
Элиана наблюдала, как одна за другой во двор проходят темные фигуры и собираются в углу у стены, увитой ползучими розами. Они явно кого-то ждали.
Вскоре из-за другого угла появился человек в плаще с капюшоном и подошел к ним. Пальцы Элианы сомкнулись на рукояти кинжала, кровь быстрее побежала по жилам.
Облака на ночном небе развеялись, и лунный свет омыл темный дворик.
Сердце Элианы оборвалось.
Перо. Это точно он. Человек в капюшоне слегка прихрамывал – последствие ранения, полученного во время вторжения захватчиков.
И его ждали трое – женщина с тремя маленькими детьми.
Харкан едва слышно выругался. Он указал ей на детишек и сделал характерный знак рукой. Несколько лет назад, когда после увечья, полученного Розен, Элиана стала выходить на охоту одна, они с Харканом разработали специальный язык жестов, чтобы переговариваться без слов. Он настоял на том, что ей не следует охотиться в одиночку, и научился выслеживать и убивать людей – своих же сограждан, чтобы служить Империи, – и все ради нее.
Отбой, просигналил он. Уходим.
Она знала, что он имеет в виду. Дети не входили в число объектов охоты. Одно дело Перо, но сама мысль о том, чтобы предать невинных детишек в руки наместника Орлина… Харкану это было не по душе.
