– Я попробую, – произнесла она, наконец, и пожала протянутую Нави руку. – Это все, что я могу обещать.
Нави ласково улыбнулась ей.
– Это щедрый дар, и я благодарю тебя за него. А теперь… – она подняла брови и кивнула на дверь. – Могу я его впустить?
– Давай-ка лучше я это сделаю.
С этими словами Элиана прошла к двери в ванную комнату и резко распахнула ее с дерзкой улыбкой на лице, которая, впрочем, мгновенно исчезла при виде стоявшего там Саймона. Кроме холщовых льняных штанов, сидевших низко на его бедрах, и кремового цвета полотенца, небрежно переброшенного через плечо, на нем ничего не было. Его взъерошенные пепельные волосы потемнели от воды, а его израненная кожа… Элиана не могла оторвать от нее взгляд. Серебряные нити шрамов и бледно-розовые пятна тонкой кожи – следы ожогов были разбросаны по его груди и животу и тянулись ниже пояса.
На какое-то мгновение Элиана опешила. Интересно, что с ним случилось в прошлом – кто нанес ему эти страшные ожоги и раны, – каким он был в детстве, до того, как ужасы этого мира обрушились на него?
– Ну надо же! – насмешливо проговорил он, и глаза его светились неподдельным весельем. – Впервые вижу, чтобы малышка Ужас лишилась дара речи. Похоже, ты знаешь, как порадовать мужчину.
Элиана открыла рот и тут же захлопнула его. Щеки ее пылали от смущения. Судорожно пытаясь придумать какой-то остроумный ответ, она не нашла ничего лучше, как изречь:
– Наверное, ты заявился сюда, чтобы поглазеть на меня голую. – И сама поморщилась от собственной глупости.
Но Саймона это не обескуражило. Он лишь улыбнулся.
– О, Элиана, – произнес он, и голос его потерял игривость. – Я бы хотел гораздо большего, чем просто поглазеть…
Взглянув на нее долгим красноречивым взглядом, он проскользнул мимо нее в ванную комнату, а она осталась стоять там в одиночестве, ощущение от прикосновения его пальцев все еще приятно щекотало ее руку.
Странно, почему он так выбивает ее из равновесия, не говоря уже о странной реакции ее тела, соскучившегося по мужским ласкам, на его прикосновения. Когда он находился рядом, у нее иногда возникало необъяснимое ощущение чего-то до боли знакомого, но забытого.
Так же, как в своих видениях, когда она стояла на террасе дворца в Селдарии и, увидев перед собой Императора, испытала необъяснимое ощущение правильности происходящего и своей принадлежности к этому миру – ей вдруг показалось, что между ней и Саймоном существует какая-то непостижимая связь.
Такое чувство, подумала она с изумлением и раздражением, что я, наконец, оказалась дома.
Глава 29
Риэль
«Не знаю, о чем вы оба думали. Видит Бог, я не хочу, чтобы ты мне все объясняла. Но если тебе понадобится место, где спрятаться, или ты вдруг захочешь сбежать, знай, ты всегда можешь прийти ко мне. Даже Его Преосвященство не знает обо всех тайных местах в этом городе, и сколько из них принадлежат мне».
Из письма купца Одо Лароша леди Риэль Дарденн 24 мая 998 г. Второй эпохи.
Вечером того же дня, когда лорд Совилье застал их в садах вдвоем с Одриком, Риэль покинула библиотеку Храма Ночи с воспаленными от напряжения глазами – ей пришлось перечитать слишком много книг о материальной природе и свойствах теней, а также о жизни святой Тамерин Хитроумной – так тщательно и подробно описанной Слоан, что трактатов, посвященных повелительнице теней, было не меньше, чем остальных книг.
Плечи Риэль ломило от многочасового сидения над фолиантами, а нервы казались оголенными до предела. Она могла думать лишь о том, чтобы поскорее спрятаться от всех в тишине своих покоев и еще о кусочке свежего пирога с корицей, который, как обещала Эвилин, должен ждать ее на прикроватной тумбочке.
Но, по крайней мере, теперь, когда до испытания тенями оставалось всего два дня, план, который все это время медленно созревал где-то на задворках ее сознания, окончательно оформился.
Захлопнув за собой двери библиотеки, Риэль вышла, – Эвилин и еще двое телохранителей тут же встали по бокам и сзади от нее, – затем повернулась и замерла.
Прямо напротив дверей в коридоре на кушетке с гнутыми железными ножками сидела Людивин, явно ее поджидающая. Золотистые волосы девушки волнами падали на спину. Серое платье из мерцающего шелка было отделано искусной вышивкой в бордовых, темно-синих и красновато-коричневых цветах – цветах Дома Совилье.
– О! – в растерянности произнесла Риэль в качестве приветствия.
Людивин встала с легкой улыбкой на лице и протянула ей руку.
– Пойдем со мной, Риэль.
– Я… не хочу.
Людивин заставила ее взять себя под руку.
– Я настаиваю.
Риэль растерянно оглянулась на Эвилин, чья рука тут же легла на рукоять меча. Но телохранительница лишь мрачно ей кивнула. Разумеется, она и оба других охранника будут рядом с ней.
Поэтому Риэль глубоко вздохнула и покорно пошла с Людивин вниз по лестнице, по тихим темным коридорам Храма Ночи, пока не оказалась в центральной часовне. Десятки верующих собрались здесь, чтобы помолиться, – они сидели на бортиках черных мраморных фонтанов, на подушках на полу и скамьях. Некоторые опустились на колени у подножия статуи святой Тамерин, стоявшей в центре зала. С кинжалами в руках святая смотрела сквозь отверстие в потолке на темнеющее фиолетовое небо.
При их появлении в переполненной часовне все обратили на них взгляды, прервав свои молитвы.
Наступившая вмиг тишина была оглушительной. Но шепот, поднявшийся мгновение спустя, был еще хуже.
Риэль уперлась каблуками в пол, отказываясь идти дальше.
– Лю, пожалуйста, не поступай так со мной.
– Да ладно тебе, – пробормотала Людивин. – Мы просто немного прогуляемся. Что в этом плохого?
Делать было нечего, и Риэль позволила Людивин провести себя через зал. У ног святой Тамерин Риэль и Людивин преклонили колени, поцеловали свои пальцы и прикоснулись ими ко лбу. Людивин бормотала приветствия всем, мимо кого они проходили. Риэль пыталась делать то же самое, пыталась улыбаться, но ее голос звучал сдавленно, а улыбка была настолько неестественной, будто ее прибили к лицу гвоздями.
После того, как они покинули Храм Ночи, Риэль уже больше не могла сдерживаться.
– Так ты не собираешься со мной говорить? – с отчаянием прошептала она, когда Людивин провела ее через один из внешних садов Храма. Там распустились цветы молчания, росшие вдоль мощеной дорожки – они всегда цвели ночью, и их жемчужно-белая, словно звезды, пыльца светилась в сумерках. – Мы что, так и будем молча бродить по городу, пока я не потеряю сознание от напряжения и неизвестности? Такое наказание ты мне придумала?
– Пожалуйста, успокойся и веди себя как обычно, – прошептала Людивин. – Добрый вечер, лорд Талан, леди Эсме. Как прекрасны цветы молчания в это время года, не правда ли?
