– Ты все-таки открыл его, – догадался я.
– В точку! Оказалось, чтобы открыть хранилище на кошачьем ошейнике, нужен был сам кот. У Пончика где-то вшит передающий ключ, который, вероятно, питается от тепла его тела. Но опять же, чтобы хранилище открылось, кот должен был оказаться от него на расстоянии не больше двух метров. Если бы ты тогда не снял ошейник, не пришлось бы так долго париться.
Я показал на монитор:
– Что это за файлы?
– Ну, разные финансовые ведомости, сводные таблицы, письма с электронной почты, что-то вроде перечня транзакций, и, хотя я мало в этом понимаю, похоже, тебе надо тащить сюда бригаду экспертов по бухгалтерии, потому что никто не станет прятать всю эту хрень в кошачий ошейник просто по приколу.
– Что-нибудь отсюда можно скопировать?
Тони покачал головой:
– Ничего. Все файлы привязаны к носителю. Я, конечно, могу попытаться сделать скриншоты, но здесь наверняка стоит какая-нибудь защитная прога, которая этого не допустит. Думаю, их можно открыть только где-то вроде личного пространства. Попытаешься открыть на обычном мониторе – ничего не выйдет. Я и сам такое проделывал с разной служебной информацией, не предназначенной для чужих глаз.
– Но есть же какой-то способ обойти это.
– Обойти можно все, Крис. Но для этого понадобится время. Проще привести бухгалтеров сюда.
– А может, и нет, – пробормотал я.
– Ты это о чем? – спросил Тони.
– О том, что, кто бы это ни был, они приходили убить кота.
– Верно.
– То есть они знают, что Пончик нам полезен только живой.
– Да.
– Значит, я прямо сейчас пойду обратно вниз и скажу полицейским, что какой-то козел в танковом триле мало того что разгромил наш дом и поломал наши трилы, так еще и напугал нашего кота так, что тот выскочил на улицу, где его сбило машиной.
– Бедный наш котик, – сухо сказал Тони.
– Правильно. А после этого ты очень и очень тихо возьмешь нашего мохнатого друга и отнесешь в здание ФБР, где поработаешь с теми бухгалтерами, о которых ты только что говорил.
– Понял. Кстати, сейчас ночной тариф.
– Я рад, что ты еще способен думать о деньгах, – сказал я. – И перед уходом поговори, пожалуйста, с близнецами. Им и так досталось.
На улице я встретился с полицейскими, рассказал им свою душераздирающую историю про кота, предварительно написав Тайле, чтобы поддержала мои показания, и успел аккурат к тому времени, когда подъехала Ванн.
– Вечерок у нас выдался просто на славу, – сказал я ей.
Ванн посмотрела на следы кровавого побоища, явно собралась отпустить какую-нибудь колкость, но сдержалась.
– Скоро вам станет еще веселей, – только и сказала она.
– Что случилось?
– Значит, вы еще не смотрели новости.
Я показал на искалеченный «танк» и наш несчастный дом:
– Было слегка не до того.
– Найдена Марла Чэпмен, – сказала Ванн.
– Где?
– Возле дома Ким Силвы. Она мертва, Крис. И похоже, она пыталась забрать с собой Ким.
– Значит, мы едем в Бостон, если я правильно понял?
Ванн покачала головой:
– В Бостон еду я. А потом в Бруклин, где дом Силвы.
– А я почему не еду?
– Во-первых, посмотрите на свой трил. Вы вывели из строя еще один.
– Ну, на этот раз у меня были помощники, – сказал я в свое оправдание.
– Во-вторых, вам не нужно в Бостон. Вы должны поговорить с Ким Силвой.
– Я думал, вы сказали, что Марла Чэпмен пыталась ее убить?
– Пыталась. Но попытка не удалась. Она сейчас в Бригеме, в реанимационном отделении Женской больницы. Жива, находится в сознании и хочет поговорить. Но только с вами, и больше ни с кем.
Глава 18
– Я не узнаю это место, – сказал я Ким Силве, войдя в ее личное пространство и оглядевшись вокруг.
Мы стояли на пляже, где прямо из песка росли ярко-зеленые деревья.
– Это потому, что его не существует, – сказала она. – Ну, то есть в таком виде не существует. Это Дофин-Айленд. В Алабаме.
– А куда он мог подеваться?
– Просто когда-то он был больше, – ответила она. – Это островная коса, от которой погода и океан постепенно отщипывают куски один за другим. Но когда я была маленькой, мы приезжали сюда. Еще до того, как я заразилась. Семья моей мамы была из тех краев, и каждое лето мы недели две гостили у моей двоюродной бабушки. Бегали по песку, гонялись за птицами. С тех пор как я заболела, я там ни разу не была. Я очень скучаю по этому месту.
– Красиво, – сказал я.
– Спасибо. Когда я подписала контракт с «Бэйз», я чуть ли не первым делом поменяла личное пространство. Я попросила своего дизайнера изучить карты острова, сделанные в двадцатом веке, чтобы у меня он снова был целым. А еще попросила удалить все следы человеческого присутствия, кроме бабушкиного дома. – Силва показала куда-то на восток, в дальний конец пляжа. – Он вон там.
– Значит, здесь у вас вход для гостей, – сказал я и кивнул на клочок пляжа под нашими ногами.
– Вообще-то, кроме меня, здесь был только один человек – Дуэйн. Вы второй. Я впустила его сюда, потому что любила гулять с ним по пляжу.
Какое-то время мы любовались кроткими волнами смоделированного Мексиканского залива; по тихой сверкающей глади скользили пеликаны, то и дело окуная клювы в воду.
– Как вы себя чувствуете? – наконец спросил я.
– Прямо сейчас я ничего не чувствую, – ответила она. – У меня пуля в животе и несколько осколков стекла от окна, которое эта сука разбила выстрелом, но мне сделали блокаду ниже шеи, чтобы снять боль. Но на самом деле все не очень хорошо. Так что если я вдруг отключусь или вообще исчезну, то поэтому.
– Я понимаю.
– Как же мне хочется залезть в свой «танк», найти Марлу и отмутузить ее так, чтобы неделю не оклемалась.
– Она мертва, – сообщил я. – Ее тело нашли в вашем дворе.
Силва отнеслась к этой новости спокойно:
– Самоубийство?
– Все указывает на то.
– Но вы так не думаете.
– Я не знаю, – ответил я. – Мне интересно, что думаете вы. И почему вы хотели говорить только со мной?
– Давайте пройдемся, – предложила она и пошла вдоль берега – как я заметил, в противоположную сторону от бабушкиного дома.
– Вы встречались с Марлой? – спросила она, пока мы шли.
– После смерти Дуэйна, – ответил я.
