Второй слух касался некоего швейцарского аспиранта-биолога, который очень тяжело расстался со своим любовником, аспирантом-эпидемиологом, и при этом имел доступ к вирусному материалу и генному синтезатору. До сих пор продолжаются споры о том, намеревался ли этот тупой урод выпустить свой новый микроб в широкие массы. Но это так и осталось слухом, потому что нет веских доказательств того, что предполагаемый создатель вируса пошел на такой шаг, а спросить уже не у кого, поскольку вскоре после появления первых жертв вируса он взял ружье и отстрелил себе полголовы. Кстати, его бывший любовник жив-здоров. И даже не заразился.
Оба этих слуха кажутся вполне вероятными, однако на практике ни один из них нельзя считать правдой, поэтому любой, который вы сочтете более убедительным, может отчасти послужить вашим личностным тестом.
Наташа Лоуренс:
Было ясно, что это не штамм H5N1, поэтому мы начали проводить анализы, чтобы понять, с чем мы столкнулись. Выяснилось, что этот вирус имеет непостоянный, но всегда длительный инкубационный период, то есть промежуток времени между заражением и проявлением болезни, в то время как его латентный период, то есть промежуток времени от заражения до момента, когда больной сам становится заразным, очень короткий. Длительный период инкубации вкупе с коротким латентным периодом означает, что существует значительная вероятность субклинической, или бессимптомной, инфекции – люди заражают друг друга, еще не догадываясь о своей болезни.
Так и случилось. Вирус синдрома Хаден передается по воздуху, а значит, заразиться им легко. К тому времени, когда зимнее заседание Международной эпидемиологической конференции завершилось, примерно восемьдесят процентов от порядка тысячи его участников были инфицированы. Они находились в тесном контакте друг с другом и дышали одним воздухом целых три дня. А потом начали возвращаться обратно в свои несколько сотен точек отправления на шести континентах, пользуясь для этого самолетами, набитыми другими людьми. Более оптимальную схему передачи для любого вируса трудно даже себе представить.
Не стал исключением и этот случай, что для нас обернулось настоящим бедствием. Когда мы поняли, с чем имеем дело, мы также знали, что новым вирусом, возможно, уже заражены миллионы, если не миллиарды людей. А вот чего мы не знали, так это насколько он может быть опасен. Половина Нью-Йорка блевала в отделениях экстренной помощи, а мы не знали, как быстро организм способен побороть вирус и какие возможны осложнения.
Одно мы знали твердо: вакцины у нас нет. Первоначально вирус синдрома Хаден проявлял себя как вирус гриппа, но при более тщательном изучении мы обнаружили, что это нечто совершенно иное, поэтому все противовирусные препараты, которые мы использовали в борьбе с гриппом, а именно ингибиторы нейраминидазы и блокаторы М2-каналов, не обязательно возымеют тот же эффект по отношению к синдрому Хаден.
Так что нас ждали тяжелые времена.
Моника Дэвис:
Первая стадия синдрома Хаден выглядела как грипп и развивалась как грипп, только худший из всех, какие мы видели. Постоянная рвота. Заложенность дыхательных путей. Сильная лихорадка, словно иммунная система с удвоенной силой пыталась побороть вирус изнутри. Мы лечили как могли, но после воскресенья Суперкубка стало ясно, что это нечто совершенно другое.
Люди начали умирать. Старики и те, у кого был ослаблен иммунитет. Потом младенцы, что просто разрывало сердце. Но, как ни ужасно это прозвучит, такой сценарий был понятен и до известной степени предсказуем, ведь эта часть населения наиболее уязвима для любой инфекции. Но следом стали умирать здоровые люди, так как вирус синдрома Хаден просто поражал их организм. Однажды в отделение экстренной помощи пришел парнишка с жалобой на то, что плохое самочувствие мешает ему готовиться к марафону мохоков
[25], который пройдет в Олбани через две недели. К утру парень умер.
Вирус синдрома Хаден вел себя непредсказуемо, повергая нас в смятение. Если не считать обычные в таких случаях группы риска, свои жертвы он, казалось, выбирал совершенно случайным образом, и никогда нельзя было сказать заранее, кто заболеет, кто потом пойдет на поправку, а кто нет. Это напоминало игру в орлянку. Выпадет решка – проболеешь день или два и выздоровеешь. Выпадет орел – пролежишь в больнице неделю. Или умрешь.
Примерно через неделю «суперкубковый грипп» получил новое название – «Великая инфлюэнца», потому что эпидемия никак не утихала. Все это напоминало «испанку», охватившую мир в начале двадцатого века, только новый вирус распространялся гораздо быстрее и уносил больше жертв.
Бенджамин Молданадо:
Параллель с пандемией гриппа 1918–1920 годов напрашивалась сама собой, но была также и не вполне корректной. «Испанке» потребовалось два года на то, чтобы обогнуть земной шар, потому что транспортное сообщение в то время было несравнимо медленнее, к тому же вспышка болезни пришлась на период, когда население Земли составляло менее двух миллиардов. Когда же появился синдром Хаден, на нашей планете проживало больше семи миллиардов и пересечь ее можно было за один день. Поэтому и распространялся вирус в разы быстрее и поразил существенно большее количество людей.
Нам удалось детально изучить болезнь и наладить международное сотрудничество в борьбе с ней, но, к сожалению, из-за специфической природы ее передачи произошло это уже после того, как вирус распространился по всему миру.
Ирвинг Беннет:
Мы обсуждали в отделе новостей, как нам освещать события, и мой тогдашний редактор Бренда Стронг сказала: «Это похоже на скоординированную атаку. Как будто вирус применяет стратегию блицкрига для всех уголков, где только живут люди». И она нисколько не преувеличивала. Мы получали одинаковые новости отовсюду, и все они были ужасающими. Вирус буквально завоевал Землю. Единственным местом, куда он, казалось, еще не проник, были научные станции в Антарктиде. Новая Зеландия даже отменила авиарейсы на Южный полюс, чтобы его защитить.
Всего за две недели вирус синдрома Хаден, про который никто ничего не слышал, превратился в главную угрозу для населения Земли в двадцать первом веке. За всю свою историю человечество не знало ни одной эпидемии подобного рода. Вирусы словно объявили нам войну, рассчитывая извести нас еще до того, как мы соберем силы для контрнаступления.
Томас Стивенсон:
До того как мы узнали о зимнем заседании Международной эпидемиологической конференции, мы всерьез рассматривали версию о том, не было ли это нападением на США группы террористов или даже целого государства. Проблема заключалась в том, что никаких подтверждений этому мы так и не обнаружили, хотя, если честно признаться, были твердо настроены их найти. Нам казалось совершенно невероятным, что подготовка к атаке подобного масштаба осталась в стороне от нашего внимания. Враги Соединенных Штатов имеют обыкновение накручивать себя перед предполагаемым наступлением. В этом же случае не было ни бахвальства, ни злопыхательства – ничего, пока вирус не попал в поле нашего зрения.
