– Сальсидо, – подсказал я.
– Верно. – Ванн снова выдохнула дым. – У хаденов подобные приступы случаются чаще из-за того, что синдром вызывает изменения в мозге, а также из-за встроенных нейронных сетей. – Она посмотрела на меня. – У вас такое бывало?
– Припадок?
– Ну да.
– Нет. А у вас? – спросил я.
Ванн заразилась синдромом Хаден будучи подростком и прошла ранние стадии болезни – первую, похожую на грипп, и вторую, более болезненную, с признаками менингита. В отличие от многих, у кого заболевание прогрессировало после второй стадии, она не перешла в состояние запертых, вирус не вызвал ни значительных ментальных нарушений, ни каких-либо когнитивных расстройств. По всем внешним признакам она вполне легко отделалась.
Тем не менее болезнь все-таки перестроила мозг. И теперь в ее голове была нейронная сеть, оставшаяся после работы интегратором – она была из тех немногих, кто, пройдя болезнь, полностью сохранил двигательные функции и мог давать свои тела напрокат хаденам в случае необходимости или для того, чтобы позволить им чувствовать то же, что и обычный человек.
– Нет, – ответила она и подняла руку с сигаретой. – Но у меня свои лекарства.
– А если запись покажет, что это был припадок, что тогда? – спросил я.
– Тогда Дуэйну Чэпмену просто не повезло.
– Еще будет вскрытие. Об этом говорили на пресс-конференции.
– Правильно. И оно, скорее всего, подтвердит, что это был обычный приступ.
– Тогда почему Кауфман вдруг так перепугался?
– Вероятно, он идиот, как юрист и говорил. Увидел, как один из игроков отдает концы на поле, вспомнил, что лига как раз сейчас задабривает потенциальных инвесторов, включая твоего отца. Как там все прошло, кстати?
– Мама сказала, что они с отцом поехали домой. Какой-то чинодрал из лиги пытался уговорить их остаться еще ненадолго. Думаю, после таких событий они, как никогда, нуждались в его репутации.
– После таких событий ваш отец мог запросто потребовать пост комиссара и получил бы его, да еще и торжественную церемонию в придачу.
– Вряд ли ему нужна такая работа.
– Это потому, что ваш папа умный. Итак, мы идем навестить Кауфмана, он признает, что дал волю эмоциям и поступил как идиот, что, конечно, печально для него, но не является преступлением. И покончим с этим.
– Хорошо, – согласился я.
– И это будет означать, что вы напрасно притащили меня сюда в воскресенье.
– Прошу прощения.
– Я спала.
– Когда я звонил, был разгар дня. Половина пятого. Поэтому я не буду особенно переживать.
– Я поздно легла.
– Мама говорит, для вас это не редкость.
– Она не моя мама, – улыбнулась Ванн, бросила на землю окурок и раздавила его. – Ладно, пошли к Кауфману.
– Еще рано.
– Я хочу вернуться домой и лечь спать. Даже если Кауфман не совсем одет, я вряд ли увижу что-нибудь новое.
Дверь номера 2423 оказалась незапертой. Защелка замка была задвинута внутрь, что позволяло открыть дверь снаружи. За ней слышался шум воды в душе.
– Я же говорил, что еще рано, – сказал я.
Не обращая на меня внимания, Ванн постучала в дверь и позвала Кауфмана, но, не получив ответа, проделала все это во второй раз. Снова никто не ответил. Ванн вынула из кобуры пистолет и посмотрела на меня, взявшись за ручку двери.
– Где ваше оружие? – спросила она.
– Дома, – ответил я.
– Вы на службе.
– Вообще-то, не был, – напомнил я. – А потом все изменилось. И возвращаться домой за оружием было уже некогда.
Ванн наклонилась к лодыжке, извлекла из-под штанины маленький пистолет и протянула мне.
– Надо же, у вас и правда кобура на лодыжке, – изумленно выговорил я.
– Да. Идем. – Мы открыли дверь и осторожно вошли внутрь.
В комнате никого не оказалось, что, в общем-то, меня не удивило, так как в ванной работал душ. Постель была скомкана. Похоже, в ней спали. На полу возле кровати валялись рубашка, пиджак, брюки и галстук. На тумбе под телевизором лежали бумажник и очки.
Во всем этом наборе явно чего-то не хватало.
– Крис, – позвала Ванн и кивком указала на ванную.
Не хватало ремня. Один его конец был привязан к лейке душа, из которой все еще текла вода и которую под тяжестью груза чуть вырвало из стены, но недостаточно, чтобы не удержать висящего на другом конце Алекса Кауфмана. Он был, несомненно, мертв. Но Ванн все же подошла и убедилась в этом.
– Да, хреновые дела, – заключила она, выходя из ванной и пряча пистолет в кобуру.
Я посмотрел на нее:
– Надеюсь, версию о «невезении» мы больше не рассматриваем?
Ванн окинула мой трил взглядом.
– Новый трил, – заключила она.
– Да.
– Как у него с записью и сканированием?
– Укомплектован полностью, – заверил я. – Записываю с тех пор, как мы вошли в номер.
– Сканируйте все, включая ванную. Я хочу собрать как можно больше информации до того, как сюда явится полиция и все изгадит. А потом сделаете кое-что еще.
– Что именно?
– Отправитесь в Филадельфию.
– Сегодня?
– Да. Надо поговорить с женой Дуэйна Чэпмена. До того, как кто-нибудь из лиги отговорит ее от разговора с нами. После этого, – она кивнула на тело Кауфмана, – они точно захотят заткнуть всем рты.
Глава 4
Через час я уже был дома, чтобы приготовиться для поездки в Филадельфию. В прихожей меня ждала торжественная встреча.
– Рассказывай все! – потребовали близнецы – ну, или один из них.
Джастин и Джастина делили один транспортер личности на двоих; никогда нельзя было сказать, кто из них управляет трилом в данный момент, и через какое-то время ты просто переставал гадать и относился к их трилу как к близнецам. Мне сказали, что близнецы делили один трил не просто так, и обещали объяснить причину, но с тех пор я уже год как жил с ними и еще с тремя хаденами в одном доме, а никто так ничего и не объяснил. Но, честно говоря, мне на этот счет больше нравилось строить предположения, чем знать точный ответ.
– Крис вам ничего не расскажет! – прокричал Тони из гостиной. – Это секретная информация!
– Не секретная! – прокричал я в ответ и снова повернулся к близнецам. – Но едва ли я пока знаю о Дуэйне Чэпмене больше, чем вы.
– Ходят разные слухи… – сказали близнецы, отступая назад, чтобы я мог пройти в дом.
– Не сомневаюсь. – Я прошел в гостиную, где трилы двух других моих соседей – Тони и Тайлы Гивенс – играли в бильярд.
