– Ладно. Думаю, – ответила София.
– Поскольку это твой пароль к Мозгу Доджа, ты, вероятно, думаешь о пароле или фразе, как-то связанными для тебя с твоим дядей Ричардом. О чем-то, лично для тебя значимом. Не надо. Это не магия. Не способ выразить чувства.
София кивнула, чувствуя, что краснеет. Она и правда подбирала для пароля имена из д’Олеров. Вместо этого она вбила «Яудрнсффва1Здн!», что значило: «Я украла душевую ромашку на семейной ферме Фортрастов в Айове 13 дней назад!» Дядя Си на это время отвел взгляд. Приложение попросило ввести пароль второй раз, что София и сделала, после чего, аккуратно маневрируя между чашками кофе и сливочниками, придвинула планшет Корваллису.
– Готово, – сказала она.
– Отлично. – Несколько секунд Корваллис работал в виртуальном пространстве с тем, что видел через очки, потом оглядел результат и кивнул: – Поздравляю. Теперь у тебя есть неограниченный доступ только для чтения к Мозгу Доджа. До тех пор пока ты помнишь пароль – и его у тебя не украли.
То есть она могла читать что угодно и писать программы, которые будут брать данные из файлов, но не могла ничего там менять.
– Мы так и будем держаться старомодных паролей? – спросила София.
– Нет, – ответил Си-плюс. – Со временем ты перейдешь на протокол ГЭШ.
София знала, что это значит: глубоко эшелонированная защита. Вместо того чтобы сразу получить доступ ко всей системе, ты пробираешься внутрь постепенно, снова и снова разными способами доказывая, что ты – это ты. Если коротко, это хорошо работало только при подключении к системе, основанной на ПАРАНДЖО. В том и заключалась суть анонимной олографии: твоя личность опознается не по тому, что ты знаешь пароль, а по твоему «почерку», включающему почти любое твое взаимодействие с внешним миром.
– Срок действия пароля закончится через несколько недель. Тебе надо будет до тех пор переключить все на твое ПАРАНДЖО. Это произойдет автоматически по мере того, как ты будешь пользоваться системой и она начнет тебя узнавать. Что именно делать – разумеется, твой выбор. У тебя есть план?
– Освоиться с файлами коннектома. Проанализировать их с помощью инструментов, созданных группой моего преподавателя – «прозвонить», как он выражается.
– Это, скорее всего, работы не на одну неделю.
– Наверняка, – согласилась она. – Если получится – тут очень большое «если», – то попытаться смоделировать активность нейронов на подсовокупности коннектома. Посмотреть, что получится.
22
Десять месяцев спустя
Подходя к кабинету Солли, она услышала через приоткрытую дверь мужские голоса и смех. Это был не шумный опенспейс. Солли выбил себе отдельное междисциплинарное подразделение, финансируемое за счет целевого капитала. Он сидел в старом псевдоготическом здании Принстонского кампуса на расстоянии досягаемости и от нейробиологов, и от компьютерных гиков. Его кабинет – просторный, тихий, заставленный книгами – выходил окнами на университетский газон.
Она толкнула дверь и застала Солли за видеоконференцией с Корваллисом Кавасаки и Енохом Роотом. Этот вид связи воспринимался как слегка устарелый, однако некоторые еще им пользовались.
– Привет, София! – крикнул Си-плюс, когда увидел ее в кадре.
– Я опоздала?
– Наоборот! – ответил Солли.
Он был щуплый и утопал в кожаном кресле, словно мышь в бейсбольной перчатке.
– О’кей. Фу-ух!
– Мы собрались чуть пораньше, – объяснил Си-плюс. – Надо было кое-что обсудить.
– По-латыни?
Наступила неловкая пауза, потом все дружно рассмеялись.
– Мне стыдно, что ты услышала мою ломаную латынь, – сказал Си-плюс. – Ужас какой.
– Я не отличу ломаной от неломаной, – ответила София. – Но зачем?
– Это наша с Енохом старая шутка, – объяснил Си-плюс. – Он как-то подошел ко мне в баре возле фонда и приветствовал меня на разговорной латыни.
– Поскольку знал, что ты на ней говоришь, – догадалась София. – Из-за твоих реконструкторских увлечений.
– Да. Это произвело большое впечатление на амазоновских сотрудников в баре.
– И на вас, – сказал Енох. Его лицо делило экран с пинтой янтарной жидкости под шапкой белой пены.
– Я тогда не был знаком с Енохом. Так что да! Он здорово меня удивил, – признал Си-плюс. – В общем, мы иногда упражняемся в латыни. Енох говорит гораздо лучше меня.
– Здравствуйте, Енох! – сказала София. – Вы где?
Енох свободной от кружки рукой повернул камеру, и они увидели размытую панораму уютного паба.
– Англия? – предположила София. – Ирландия?
– Нет. Независимое суверенное государство… сейчас…
Енох торжественно сунул руку в карман, достал паспорт и повернул его к камере. Паспорт был новехонький. На обложке тиснеными золотыми буквами значилось по-французски, по-голландски и по-английски, что это официальный документ Зелрек-Аалберга.
– Вы теперь паспорта печатаете?! – изумился Си-плюс.
Енох пожал плечами:
– Это всего лишь бумажка. Вы знаете Эла. Он одержим идеей государства. Вечно пытается взломать систему.
– Кстати, о взломе системы, – сказал Солли. – Мы вроде бы в сборе?
Все понимали, что он имеет в виду комиссию по Софииному диплому. Для обычного диплома комиссия была слишком большой и разнообразной, однако некие привходящие обстоятельства требовали участия всех троих.
– Да, начнем, – сказал Си-плюс.
Енох в знак согласия поднял кружку и кивнул.
– Ты основательно поработала, – заметил Солли, поворачиваясь вместе с креслом к Софии.
Та вздохнула:
– Рада, что вы так на это смотрите.
– А почему нет?
– Мои занятия… оценки…
– Это формальности, установленные университетом, чтобы студенты не слетели с катушек из-за лени, невнимательности и чего там еще.
– Подушка безопасности?
Он рассмеялся:
– Для университета. Поскольку я здесь единственный, кого это должно волновать, скажу просто, что, на мой взгляд, ты одолела все такие препятствия год назад. Твой последний курс был, по сути, аспирантурой. Я могу уверенно сказать, что ты основательно поработала, поскольку слышу про твои успехи от Корваллиса. И от Еноха. От моих аспирантов и постдоков.
– Мои успехи, – фыркнула София. – Я все больше вопросы задаю.
– Метрика не хуже других. Уж точно лучше экзаменов и оценок.
– Рада, что вы так думаете. Отметки за этот год – худшие в моей жизни.
– Важно одно: чтобы ты преодолела бюрократические препоны и окончила университет, – заметил Солли. – Поверь, София, всем плевать на твои оценки. Никто на них больше не взглянет.
