Она посмотрела на экран. И Енох, и Си-плюс вежливо отвели глаза.
– Это разрыв шаблона, – призналась София.
– Потому что вся твоя жизнь прошла на школьно-университетской беговой дорожке. Сейчас ты с нее сходишь. Дальше важна только твоя работа. Твой олограф.
Она пожала плечами:
– О’кей. Будем говорить о ней?
– Да. Это твой ключевой проект. Или краеугольный. Или как тебе захочется его назвать. – Солли глянул в окно, пытаясь выудить нужное слово из того отделения мозга, где держал административные сведения.
– Полагаю, они бы предпочли термин «диплом», – заметила София, поскольку Солли вроде бы смотрел в сторону деканата.
– Отлично. Ты заложила его основу прошлым летом, во время стажировки в Сиэтле.
Солли глянул на экран. Си-плюс кивнул.
– На самом деле я просто увязла по уши. Я и не представляла, сколько там работы и сколько времени это займет. Не успела толком начать, как пришло время ехать обратно.
– Ты заложила его основу прошлым летом, – повторил Солли и, вновь глянув в сторону деканата, изобразил в воздухе кавычки. – Собрав необходимые материалы и разработав программную базу, ты осенью вернулась в Принстон с четким пониманием, как двигаться дальше.
Он снова глянул на экран. Си-плюс и Енох не возражали. Даже не улыбались.
– Да. Абсолютно. Как скажете.
Солли кивнул на блокнот, лежащий на столе перед Софией, и подождал, когда она это запишет. Он обращался к экрану чуть громче обычного, возможно, опасаясь за качество связи, но сейчас заговорил всегдашним спокойным тоном:
– Я сам несколько раз просматривал МД и знаю, что это авгиевы конюшни.
– О-ой, спасибо, Солли!
– Что такое? – спросил Си-плюс.
– Мы, фанаты д’Олеров, должны держаться вместе. – Солли подмигнул Софии. Их давно сблизила общая любовь к этим книгам. – Итак. Мозг Доджа. Мой бог. Все эти разные несовместимые форматы данных. В каждом зашифрована чья-то любимая теория о работе мозга. Неудивительно, что за лето ты еле-еле успела сориентироваться. Важно одно: Фортрастовский фамильный фонд тебя не уволил. Ты вернулась сюда. Здесь тебе удалось сделать кое-что новое. А теперь расскажи мне своими словами, что ты сделала, а мы превратим это в форму, пригодную для диплома. Который должен быть готов… – Он глянул на часы.
– Через неделю. Знаю, – смутилась София. – Просто не знаю, с чего начать.
– «Дорогая мамочка», – предложил Солли.
– Что?
– С чего начать. – Солли преувеличенным жестом вновь указал на блокнот. – «Дорогая мамочка». Запиши.
София записала.
– «Я работала над числовым моделированием мозга моего двоюродного деда», – продолжал Солли.
– «Я работала… – бормотала София, записывая как можно скорее, – мозга».
Она выжидательно подняла взгляд.
Солли пожал плечами:
– Понятия не имею, что должно быть дальше. Ты знаешь свою мать и свой проект лучше меня.
Она написала предложение.
– Мне нравится план, – сказал Си-плюс. – Читай вслух.
– «К возвращению в Принстон благодаря помощи Си-плюса я более или менее ориентировалась в МД», – прочла София.
– Лесть – мощное средство, – заметил Корваллис.
– Вот что, – сказал Солли, орудуя каким-то манипулятором, – почему бы тебе не диктовать? Экономит время. Я только что включил распознавание речи.
– Коннектом представлял собой Вавилонскую башню, – начала София сперва медленно, потом все больше увлекаясь. – Одна и та же система связей, проинтерпретированная и выраженная десятками разных способов. Чтобы просто начать, мне пришлось написать программу, которая перебрала бы файлы и выдала коннектом, с которым я смогу работать. За лето я в общих чертах с этим справилась, но программа была медленная и глючная. Я вычистила баги и заставила ее работать быстрее. Ко Дню благодарения у меня было что-то, что можно использовать.
– Как именно? – спросил Солли.
– Я хочу сказать, она была совместима с алгоритмами моделирования нейронов, к которым я имела доступ здесь, в Принстоне. До тех пор это была проблема «круглой дыры, квадратного колышка».
– Однако ко Дню благодарения ты получила возможность вставить колышек в дыру.
– Да. В декабре я погоняла это дело в малом масштабе. В смысле, запустила алгоритм моделирования на совсем маленькой подсовокупности коннектома.
– Апробация концепции к Рождеству. Замечательно.
– О’кей, так и назову. Апробация концепции. – Она записала в блокнот. – Все зимние каникулы я депрессовала по этому поводу.
– Всем глубоко плевать на твои чувства, – беззлобно заметил Енох.
София восприняла эти слова в том же юмористическом духе, в каком они были произнесены.
– Да, но в данном случае у личных чувств имелась техническая причина.
– А именно? – спросил Си-плюс.
– Я не могла придумать следующий промежуточный шаг. Есть смысл смоделировать один нейрон. Взаимодействие двух нейронов. Дальше это сеть, и важны только сетевые эффекты. Моделирование, допустим, тысячи нейронов не станет прорывом. Факт, что коннектом этой тысячи нейронов произвольно скопипащен из МД, не несет абсолютно никакого смысла – с тем же успехом его можно взять из мышиного мозга.
– Согласен, – кивнул Солли.
– Единственным осмысленным шагом было запустить весь коннектом разом.
– Правда? Тогда почему этого никто раньше не делал?
– Ну, во-первых, не хватало данных. Полный коннектом человеческого мозга появился всего года два назад. Во-вторых, не было ресурсов – кто заплатит за необходимые вычислительные мощности? Так что до появления «Дыры-в-стене» об этом не могло быть и речи.
– Хорошо, – сказал Солли. – Возможно, ты проявляешь дипломатичность, опуская еще один фактор, а именно академический подход. Академическая наука движется микрошажками, по одной статье за раз. Счет ведется на статьи в научных журналах. Чем больше статей, тем лучше. Если ты нарежешь проект тоненько-тоненько, как хамон, то опубликуешь больше статей и твой рейтинг пойдет вверх. Но ты вела себя так, будто не знаешь или не хочешь этого знать.
София покраснела:
– Возможно, я наивна.
– Ты богата, – объявил Енох.
– То есть?
– Ты богата, – повторил он. – Тут нет ничего дурного. Это не упрек.
– Но как это относится к делу?
– Во-первых, тебе просто незачем играть в эту игру – публиковать как можно больше статей. – Енох кивнул в сторону Солли: – Во-вторых, у тебя был доступ к необходимым ресурсам.
Наступила долгая тишина, во время которой нельзя было исключить, что София расплачется.
