– Послушай, – сказал Енох, – есть долгая и почетная история джентльменов-ученых, восходящая к Лондонскому королевскому обществу. Теперь появилась и леди-ученая. Мы не любим этого признавать, потому что хотим сохранить фасад эгалитаризма. Но не случайно так много важных теорем названы именами европейских аристократов.
София не ответила, но вроде бы немного успокоилась.
– Разумеется, не надо включать наблюдения Еноха в диплом, – сказал Солли, – но будь готова к таким вопросам.
– Если до них дойдет, я вряд ли сумею дать удовлетворительный ответ.
– Как так?
– Я по-прежнему не знаю, откуда взялись деньги. – София произнесла это громко, искоса глядя на экран.
– Анонимное пожертвование, – заметил Енох. – Обычное дело.
– И как мне это сказать? В дипломе?
– Как можно более кратко, София, умоляю тебя, – произнес Солли. – У меня голова раскалывается, когда я пытаюсь разобраться в Фортрастах, Уотерхаузах, Шепардах и всех их переплетениях. Все равно как запойно смотреть мексиканский телесериал.
– Ну если между нами… – начала София.
Солли отключил запись.
– На рождественских каникулах я заглянула к дяде Джейку и его семье. Он спросил, чем я занимаюсь, я рассказала. Когда я после каникул вернулась в Принстон…
– У тебя был аккаунт «Дыры-в-стене», – закончил Солли.
– Да.
– Открытый на твое имя неизвестным благотворителем.
– Да. И когда я залогинилась, то увидела доступный баланс – деньги, которые могу потратить. Это была внушительная сумма. – София поглядела в лицо Еноху на экране, однако тот на что-то засмотрелся – то ли на симпатичную барменшу, то ли на футбольный матч по телевизору.
– Мы это пригладим, – сказал Солли.
– В смысле?
– Я помогу тебе пригладить язык, чтобы получилось уместно для Принстонского диплома.
– Спасибо. – София понимала, что это значит: она должна пригладить сама, а он подредактирует. – Так или иначе, деньги на счету позволили мне перенести файлы с наших серверов на локальное хранилище «Дыры-в-стене».
– Куда более быстрая платформа для дальнейшей работы, – перевел Си-плюс.
– Да, – согласилась она и записала в блокнот. – Следующие месяца два я подгоняла программу и алгоритмы для работы на их устройствах.
– Мы изначально писали код для традиционных компьютеров, – перевел на сей раз Солли. – Квантовые компьютеры требуют других стратегий, других оптимизаций.
– Кстати, работа еще не закончена.
– Разумеется. София, блин, это всего лишь диплом. Простого работающего портирования больше чем достаточно.
– Это я и сделала. Самый минимум. С огромной помощью ваших постдоков.
– Которые, разумеется, будут перечислены в благодарностях.
– Это единственный раздел диплома, который я уже написала! – улыбнулась София. – Благодарности.
– Так на чем мы остановились?
– Середина апреля.
– Примерно месяц назад. Ты его запустила.
– Я запустила модель одного нейрона на серверах «Дыры-в-стене». Потом двух, с обменом информацией между нейронами.
– Каждый из которых представляет собой отдельный независимый процесс – это важно упомянуть.
– Хорошо.
– И все происходит как положено – сообщения передаются через современный сетевой протокол, с должным шифрованием и верификацией, – напомнил Си-плюс.
– Конечно. Чтобы это можно было масштабировать.
– Отлично. И дальше?
– Я его масштабировала.
– Включила рубильник.
– Да.
– Большой красный рубильник в лаборатории сумасшедшего ученого.
София, проникаясь духом игры, подхватила:
– Да, подсоединила провода к болтам на шее чудовища.
– Ты разом включила весь МД, – продолжал Солли, – и в Эфрате погас свет.
– На самом деле я не уверена, что погас свет.
– Так что же случилось?
– Мелкие загогулинки.
– Ммм… боюсь, София, надо подыскать более удачное выражение.
– Э… колебательные явления?
– Что именно колебалось? – спросил Си-плюс.
– Темп сжигания.
– Это жаргон Кремниевой долины, не вполне уместный в дипломе, мой юный друг, – произнес Солли с шутливой серьезностью. Но все-таки всерьез.
София смутилась и несколько раз вдохнула, как будто собиралась заговорить, но каждый раз передумывала.
– «Дорогая мамочка», – подсказал Енох, отхлебывая пиво.
– Да, – ответила София. – Понимаешь ли, мам, одно дело смоделировать мозг, а совсем другое – с ним поговорить. Мы это забываем, потому что наш мозг подключен к телу, у которого есть полезные периферийные устройства – например, язык, чтобы говорить, и пальцы, чтобы печатать. Пока это работает, можно понять, что происходит в мозгу. Но у мозга в ящике ничего похожего нет. И это, возможно, еще одна причина, почему никто такого не пробовал.
– То есть нет смысла это делать, если не можешь получить на выходе осмысленную информацию.
– Да, все равно что снимать энцефалограмму пациенту в коме, – сказала София.
– Полезная аналогия.
– ЭЭГ – законный научный инструмент. Она определенно что-то говорит о мозговой активности. Тут вопросов нет. Однако можно целый день глядеть на ползущую из аппарата полоску бумаги, рассматривать загогулинки на графике и ни на шаг не приблизиться к ответу, происходит ли в мозгу что-нибудь полезное. В сознании ли человек. О чем думает.
– И что тут точная аналогия энцефалограммы? – спросил Си-плюс. Он, конечно, знал. Просто помогал ей сформулировать.
– Темп сжигания капитала. Затраты. Денежная стоимость моделирования. Когда участвует много нейронов и много сигналов передается по коннектому, квантовые процессоры «Дыры-в-стене» работают и система списывает деньги со счета. Я могу залогиниться и смотреть, как уменьшается баланс. Иногда он уменьшается быстро, иногда медленно. Если нарисовать график темпа сжигания, получится примерно так.
Она вырвала из блокнота исписанный листок и нарисовала на чистой странице длинную горизонтальную ось, по которой, очевидно, откладывалось время. По более короткой вертикальной оси – темп сжигания. София провела линию, произвольно дергая ручку вверх и вниз.
– Поначалу это больше всего походило на шум. Всплески и спад активности. Я прогнала несколько статистических пакетов, но по всему выходило, что это практически хаос. Однако позже наметилась некоторая периодичность. – Она ритмично повела ручкой вниз-вверх, вниз-вверх. – Как сердцебиение. Потом снова рандомность. – Новые каляки. Линия приблизилась к краю листка. – На прошлой неделе все установилось окончательно.
