— Не надо, — хриплый голос Саввы касается моей шеи, заставляя сердце бешено забиться. Значит, не показалось.
Его пальцы касаются моего позвоночника, покрывая кожу мурашками, скользят выше и собственнически подцепляют застежку бюстгальтера.
— Тебе не пригодится.
21
Острое возбуждение и ступор: вот, что я ощущаю, пока руки Саввы избавляют меня от бюстгальтера. Неспешно разъединяют крючки, стягивают с плеча одну бретельку, а затем вторую. Он совсем не торопится, словно снимает с дорогой вещи обертку, которую ни под каким предлогом не должен помять.
Я тихо выдыхаю, когда грудь освобождается от ткани, и горячее дыхание Саввы становится еще ближе. Его взгляд, скользящий по моему позвоночнику так же ощутим, как если бы он водил по нему пальцем.
— Красивая, — его хриплый шепот затекает мне под кожу, отдаваясь внутри благодатным теплом. Неважно, сколько мужчин говорили мне эти слова до него. Сейчас они звучат по-особенному.
Я прикрываю глаза, впитывая комплимент, и затем поворачиваюсь. Сейчас, когда я без каблуков, Савва значительно выше меня: небритый подбородок, приоткрытые губы и черные мерцающие зрачки, устремленные в мои.
— Красивая, — повторяет он с той же чарующей интонацией и опускает взгляд мне на грудь.
Даже бывший муж не смотрел так, как смотрит на меня Савва. Как истинный ценитель живописи — на фрески Сикстинской капеллы. В его беззастенчивом разглядывании нет пошлости или легкомысленного любопытства мальчика-плейбоя. По вспышкам в его глазах, и тому как трепещут ресницы, я уверена — он любуется мной.
— Дотронься до меня, — мой голос охрип под стать его.
Короткое движение — в кожу живота упирается пряжка брюк, а поясницу накрывают его ладони. Темно-синие глаза гипнотизируют мои, спрашивая: «Вот так?»
Да, Савва, так. Сводит живот, горит тело, зудят губы — это действует на меня твое прикосновение. Я не хочу думать. Сегодня есть только мы и закрытая на замок дверь. Я хочу узнать все, что ты можешь мне дать: сколько раз за ночь сможешь трахнуть меня, какие позы предпочитаешь, умеешь ли быть нежным или, напротив, грубым. Я хочу больше того, что было у нас в машине. Хочу знать, что скрывается за твоей великолепной самонадеянной оболочкой.
Я встаю на цыпочки и тянусь к его рту. Не желаю ждать и не вижу смысла. Я даже сама готова его раздеть, если это ускорит момент нашей близости.
— Не думай больше ни о чем, — шепот Саввы задевает мои губы, он мягким движением кладет мои руки себе на шею. Пальцы сами проскальзывают ему в волосы, сжимают, тянут. Поцелуй меня, поцелуй.
Горячее тело вдавливает меня в полки позади, глубина поцелуя гасит дыхание. Его ладони всюду — ласково гладят, требовательно сжимают, а когда добираются до белья, не церемонясь, дергают его вниз.
Я готова отдаться ему прямо в гардеробной, но у Саввы другие планы: не разрывая губ, он отрывает меня от стены и выводит нас в спальню.
Кровать... Пусть так, главное, чтобы он продолжал делать то, что делает, чтобы я продолжала чувствовать то, что чувствую сейчас.
— Разденься, — бормочу я, когда икры упираются в изножье кровати. Мои пальцы успели расстегнуть рубашку Саввы и теперь нетерпеливо царапают ему грудь. Мне нравится его тело — оно не мальчишечье, но и не по-мужски загрубевшее. Рельефный живот, гладкая кожа, твердые мышцы… ничего лишнего. И запах… Много его запаха: дерзкого, сексуального, пьянящего.
Вместо ответа Савва мягко надавливает мне на плечи, заставляя лечь на кровать. В его движениях нет ничего грубого, торопливого или небрежного — я по-прежнему самая дорогая вещь. Оглушенная биением сердца, я смотрю, как он стягивает с себя рубашку. У него длинные мускулистые руки, пересеченные выступающими полосками вен, широкие плечи и шрам чуть ниже солнечного сплетения. О нем я спрошу его позже. Или не спрошу. Не хочу думать.
— У тебя красивое тело, — озвучиваю я свои мысли, когда он берется за ремень.
Упавшая на лоб прядь волос и резкие ямочки от улыбки. Ему приятны мои слова. Пусть будет так — это ведь чистая правда.
Даже забавно, что мне настолько нравится за ним наблюдать. Я ощущаю себя так, словно мне снова девятнадцать, а Савва первый парень, которого мне предстоит увидеть голым. Не терпится взглянуть на его член и то, как он на меня реагирует.
Бряцанье пряжки, серая полоска боксеров с логотипом известного бренда, обнажающая массивный орган, слегка покачивается под тяжестью скопившейся крови. Тогда в машине это была не алкогольная иллюзия: у Саввы действительно большой. Он обхватывает член рукой и несколько раз проводит по нему, сжимая головку. Это бесстыдное движение сейчас кажется мне сексуальным.
Савва упирается на локти, нависая надо мной, и жар его кожи моментально отзывается во мне новой вспышкой возбуждения. Я раздвигаю ноги, неумышленно позволяя его эрекции задевать меня там, выгибаю спину, чтобы плотнее прижать ноющую грудь к его. Не хватает лишь его губ.
Он снова целует меня, впуская в мой рот столько влаги, что когда-то это могло показаться мне неприличным. Его пальцы играют на моих ребрах, посылая волнительный озноб по коже, член, упирающийся во влагалище, заставляет меня ерзать и задыхаться.
— Как ты хочешь, Мирра? Я могу быть для тебя любым.
Как я хочу? Хочу, чтобы ты не останавливался. Я хочу быть для тебя всем: твоим воздухом, твоим дыханием, твоей пищей. Сегодня я тоже хочу быть у тебя в крови.
Его губы оставляют меня, и через секунду я лежу на животе. Так мне тоже нравится, потому что я ощущаю на лопатке влажный поцелуй. Жмурюсь — его язык скользит по позвоночнику.
— Я могу быть для тебя любым, — от шепота, струящегося по коже, низ живота начинает ныть сильнее. — Если любишь нежность — я буду для тебя нежным. Любишь грубее… — скальп обжигает горячая вспышка, потому что Савва резко дергает меня за волосы, заставляя запрокинуть голову. — Я буду трахать как тебя так, что ты будешь кричать.
Охрипший голос касается моего уха:
— Просто скажи мне, как ты хочешь.
Я облизываю пересохшие губы и честно отвечаю:
— Хочу знать, как хочешь меня ты.
Тяжесть в волосах исчезает — ей на смену приходит касания его рта: на мочке, на скуле, на ключице. Давление на животе и короткий рывок — Савва ставит меня на колени.
Поцелуи на позвоночнике, много поцелуев, затяжных и неторопливых. Его пальцы мягко гладят мою грудь, порхают по соскам, заставляя меня тихо охать. Я словно музыкальный инструмент в его руках — никогда не знаю, какой следующий звук Савва из меня вытянет.
Он целует мой крестец, надавливает на внутреннюю поверхность бедер, заставляя меня расставить ноги.
— Что ты делаешь? — ошарашенно шепчу я, когда чувствую его дыхание на ягодицах.
— Беру тебя так, как хочу.
